Джек Ричер, или Враг

Чайлд Ли

Джо был в черном костюме. Я не большой эксперт в одежде, но понял, что костюм новый. Из какого-то дорогого материала. Возможно, шелка или кашемира, не знаю. Костюм был хорошо сшит. Еще Джо надел белую рубашку, черный галстук и черные туфли. Он великолепно выглядел. Никогда я не видел, чтобы он выглядел лучше. Лишь в глазах читалось легкое напряжение. Мы не разговаривали. Просто сидели и ждали.

Без пяти десять мы вышли на улицу. Катафалк прибыл из морга вовремя. За ним появился черный

лимузин «ситроен». Мы сели в лимузин, закрыли двери и медленно поехали вслед за катафалком.

– Только мы? – спросил я.

– Остальные встретят нас на кладбище.

– Кто придет?

– Ламонье, – сказал Джо. – И ее друзья.

– На каком кладбище?

– Пер-Лашез, – ответил Джо.

Я кивнул. Пер-Лашез – знаменитое старое кладбище. Особое место. Возможно, это как-то связано с участием моей матери в Сопротивлении. Может быть, Ламонье добился разрешения похоронить ее там.

– Есть предложение по покупке квартиры, – сказал Джо.

– Сколько?

– В долларах твоя доля составит шестьдесят тысяч.

– Я не хочу брать эти деньги. Отдай их Ламонье. Скажи, чтобы он нашел оставшихся в живых стариков и разделил деньги между ними. Он наверняка знает соответствующие организации.

– Старые солдаты?

– Старые, кто угодно. Те, кто делали правильные вещи в нужное время.

– Ты уверен? Тебе могут понадобиться эти деньги.

– Я бы не хотел их иметь.

– Ладно, – сказал Джо. – Твой выбор.

Я смотрел в окно. День был серым. Медовые тона Парижа поглотила погода. Река вяло катила свои воды, похожие на расплавленное железо. Мы проехали через площадь Бастилии. Кладбище Пер-Лашез находится на северо-востоке. Не слишком далеко, но и не близко, если вы полагаете, что оно совсем рядом. Мы вышли из машины возле небольшой будочки, где продавали карты, показывающие, как пройти к знаменитым могилам. Самые разные люди похоронены на Пер-Лашез. Шопен. Мольер. Эдит Пиаф. Джим Моррисон.

У ворот кладбища нас уже ждали. Я увидел консьержку из дома матери. Она стояла рядом с двумя другими женщинами, которых я не знал. Служащие похоронного бюро подняли гроб на плечи, несколько мгновений постояли неподвижно, а потом медленно двинулись вперед. Мы с Джо зашагали следом за ними. За нами пристроились три женщины. Воздух был холодным. Мы шли по песчаным дорожкам, между необычными европейскими мавзолеями и памятниками. Наконец мы оказались возле вырытой могилы. Земля была аккуратно сложена рядом и прикрыта зеленым ковриком, очевидно изображающим траву. Там нас ждал Ламонье. Наверное, он пришел сюда пораньше. Он не мог идти быстро и не хотел нас задерживать.

Служащие похоронного бюро поставили гроб на заранее приготовленные веревочные петли. Потом подняли его снова и при помощи

веревок осторожно опустили вниз, в могилу. Какой-то человек прочитал отрывок из книги. Я слышал слова по-французски, а потом английский перевод возник в моем сознании. «Прах к праху… долина слез». Я не слушал. Просто смотрел на гроб, опускающийся в яму в земле.

Мужчина замолчал, и один из служащих забрал зеленый коврик, а Джо взял пригоршню земли. Он взмахнул рукой и бросил землю на крышку гроба. Земля со стуком упала на дерево. Человек с книгой последовал примеру Джо. Потом консьержка. Потом две другие женщины. Потом Ламонье. Он неловко дернулся вперед, опираясь на свои трости, наклонился и взял в руку землю. В его глазах стояли слезы, а затем он просто разжал ладонь, и земля посыпалась вниз, словно вода.

Я шагнул вперед, поднял руку к сердцу и снял Серебряную Звезду. Подержал ее в своей ладони. Серебряная Звезда – красивая медаль: крошечная серебряная звезда в центре более крупной золотой. К ней прилагается красно-бело-синяя лента с водяными знаками. На моей было написано: «Дж. Ричер». Я подумал: «Это в честь Жозефины» – и бросил звезду в яму. Она ударилась о гроб, отскочила и упала лицевой стороной вверх, заблестев на фоне серой земли.

Я позвонил с авеню Рапп и получил приказ о переводе в Панаму. Мы с Джо съели вместе поздний завтрак и пообещали друг другу почаще перезваниваться. Потом я поехал в аэропорт и улетел через Лондон и Майами. Теперь я стал капитаном. Мне дали роту. Нам предстояло поддерживать порядок в Панама-Сити во время окончания операции «Правое дело». Это было весело. Мне попались отличные парни. А работа с людьми явилась приятным разнообразием. И кофе был столь же хорош, как и прежде. Его присылали в огромных банках размером с нефтяную цистерну.

Я больше никогда не бывал в Форт-Бэрде. Никогда не видел своего сержанта, у которой был маленький ребенок. Иногда я думал о ней, когда начались крупные увольнения в армии. И Саммер я тоже больше никогда не видел. Я слышал, что она так много говорила о повестке дня Крамера, что ГВП предложил смертный приговор за предательство, а потом она получила признания от Васселя, Кумера и Маршалла в обмен на пожизненное заключение в Левенуэрте. Она стала капитаном в тот день, когда их отправили отбывать наказание. Так мы с ней оказались в одном чине. Встретились посередине. Однако наши дороги никогда больше не пересекались.

И я больше никогда не возвращался в Париж, хотя и собирался. Я хотел поздней ночью взойти на мост Инвалидов и просто вдохнуть в себя воздух Парижа. Но этого так и не произошло. Я был в армии и всегда находился там, где должен был находиться.