Джек Сумасшедший король. Компиляция
Шрифт:
– Пожалуй, нет. Скорее их там вертят на вертеле!
– Убийцы! – мгновенно помрачнел ученик чародея. – Варвары! Дикари! Вандалы! И ты тоже с ними?
– Увы… Здесь, на Востоке, угощают кулинарными изысками всех стран мира. К тому же бедной девушке не приходится выбирать. Будешь привередничать – останешься голодной!
– Но все же я не могу поверить, – продолжал сокрушаться ошарашенный Вилкинс, не подозревая, что его всего лишь разыгрывают, – ты же… ты – такая милая, умная, красивая…
– Продолжай, продолжай, – заинтересовалась девушка.
– Такая храбрая, тактичная, скромная, умелая…
– А еще?
– Добрая, веселая,
– И все?
– Ласковая, работящая, обаятельная, честная…
– Ты меня убедил, – серьезно заключила Мейхани, едва не лопаясь от распирающего ее смеха. – С сегодняшнего дня я никогда, ни за что, ни под каким соусом не буду есть маленьких болонок!
– Правда? – просиял Сэм.
– Клянусь Аллахом!
А тем временем маленький караван продвигался по пустыне. Палило белое восточное солнце, по раскаленному песку проносились серые вараны, бесшумно скользили змеи, да кое-где попадались чахлые кустики верблюжьей колючки. Однако через пару часов исчезло даже то немногое, на чем можно было остановить взгляд.
– Что-то подозрительно тихо вокруг, вы не находите? – обратился старый колдун к своему седобородому коллеге.
– Вы, как всегда, правы, уважаемый, – поклонился тот. – В пустыне мало звуков. Днем она выжжена солнцем и лишь ночью оживает во всей красе. Но сейчас я не слышу даже шелеста песка. Ветер перестал дуть. Кажется, будто само солнце испуганно замерло в небе.
– Интуитивное предчувствие опасности обычно остро ощущается дикими животными. Человеком это умение утеряно. Но взгляните на нашего Сэма, он шумен и беззаботен, как всегда.
– Увы, уважаемый, ваш пес всего лишь заколдованный человек.
– Это справедливо, коллега, – важно кивнул Лагун. – Так как же по-вашему, какая именно опасность может нам угрожать среди бела дня?
И тут в десяти шагах от путешественников заклубился пыльный вихрь. Он становился все больше и больше, а в его середине начинала проступать массивная черная фигура.
– Карсак! Черный Пес пустыни! – ахнул Байрам-Бабай.
– Карсак? Что это значит? – переспросил колдун.
– Сейчас узнаете, достопочтеннейший. На всякий случай нам лучше проститься. Я не слышал, чтобы после встречи с Черным Псом оставались живые свидетели…
Песчаный вихрь прекратился так же внезапно, как и начался. На его месте высился исполинский зверь. Черный как ночь, с гладкой лоснящейся шерстью, он был похож на собаку, волка и лису одновременно. Его рост втрое превышал самого крупного слона, глаза без зрачков светились синим пламенем, а зубы напоминали мечи. Он встал поперек пути, словно неумолимый символ смерти.
Байрам-Бабай тяжело вздохнул и опустил ковер на песок.
– Многоуважаемые друзья, мы погибли. От Карсака нет спасения. Он сам – черное дыхание пустыни! Его нельзя убить, он всесилен. Нам остается только молиться.
– Это что же, опять хан ифритов удружил? – недовольно заворчал Вилкинс. – Науськал на нас такого кобеля, а сам и носу не кажет. Ну, попадется он мне… Я его всего один разок тяпну, но за такое место – век помнить будет!
– Хан здесь ни при чем, – отмахнулся Байрам. – Черный Пес не подчиняется никому. Я же сказал – молитесь…
Огромный зверь внимательно осмотрел путников и громоподобно захохотал! От его смеха у Мейхани закружилась голова, и Джек едва успел подхватить теряющую сознание девушку. Лагун мгновенно оценил невероятную магическую мощь противника, прекрасно понимая,
– Эй ты, недомытый! Нечего строить из себя крутого. А ну-ка, отойдем в сторонку и поговорим один на один, как собака с собакой.
Черный Пес повернул ужасную голову и пристально вглядывался в храбрую болонку. Потом неожиданно фыркнул и… пошел за учеником чародея. Байрам лишь поправил чалму, вновь съехавшую набекрень, а Лагун попытался было остановить безрассудного героя:
– Мальчик мой, не надо! Вернись! Уж если умирать, то…
– Ради всего святого, помолчи, уважаемый! – тут же перебил его восточный маг. – Этот пес – наша последняя надежда. Бежим отсюда. В Карсаке проснулось любопытство, мы можем успеть…
– Без Сэма я никуда не пойду! – уперся Сумасшедший король.
– О Аллах, ну почему юноши так неразумны?! Ты не спасешь его, если останешься, но поможешь своей невесте, если уйдешь. Твой друг позаботится о себе сам и найдет нас по следам.
– Пусть я погибну с ним, но я его не брошу!
– Идите отсюда! – закричал песик, оборачиваясь назад. – Не ждите меня. Я сам вас догоню! Джек, не дури, уводи всех! Я верну-у-у-сь…
Скрепя сердце Сумасшедший король взял за руку пришедшую в себя девушку и двинулся вперед. Все старались побыстрее уйти от страшного места.
А неугомонный Вилкинс, заведя Карсака за ближайший бархан, спокойненько сел на песок, храня гробовое молчание. Черный Пес сел рядом, тоже не говоря ни слова. Карсак не выдержал первым, через полчаса любопытство на его морде сменилось раздражением.
– Зачем ты увел меня? – Его голос был подобен шуму камнепада.
– Поговорить, – быстро откликнулся пес.
– О чем?
– О любви.
– Любовь… – задумчиво протянул Черный Пес. – Я – Разрушитель! Сеющий Смерть! Выносящий приговор! Зачем мне любовь? В моей памяти – мудрость тысячелетий!
– Ага, – обрадовался Сэм. – Тебя-то мне и надо! С Джеком обо всем не поговоришь, он, видите ли, весь из себя благородный. Мейхани только издевается, а притворялась, что влюблена. Ну, раз ты такой умный, то растолкуй-ка мне вот что…
Спустя еще час Черный Пес с некоторым удивлением понял, что он ничего не смыслит в сложном переплетении взаимоотношений белой болонки с обычной девушкой, дочерью султана и еще какой-то Шелти, вечно купающейся в ручье. Дальше – больше… Почему луноликая Гюль-Гюль отказалась идти в баню с неким Вилкинсом, который и есть ученик чародея, к тому же внебрачный сын марокканского султана и, кроме того, еще и белая болонка? Причем та самая, которая и ведет речь. Почему неблагодарная Мейхани вместо сотни поцелуев один раз чмокнула его в нос, а потом весь день угрожала приготовить из него бешбармак на вертеле в строгом соответствии с рецептами корейской кухни? Почему Аллах терпит на земле корейцев, если они допускают подобное безобразие и даже учат этому варварству Мейхани? И уж конечно вся «мудрость тысячелетий» была бессильна разъяснить, почему Шелти больше никогда не берет его с собой купаться, хотя именно болонку можно с успехом использовать как удобную мочалку? Карсак почувствовал, что теряет нить разговора. У исполинского зверя ум заходил за разум, а Сэма уже невозможно было остановить! Впервые в жизни он напал на внимательного и молчаливого слушателя, готового часами вникать в личные проблемы пушистого пса.