Джекпот для миллиардера. Создана для тебя

Вайс Вирсавия

– Не надо, Ларис.

Сашка оборачивается и смотрит на неё. Во взгляде усталость и растерянность.

– Ты можешь забрать его в любое время, но, как ты понимаешь, я всё равно останусь в его жизни. Он и мой сын.

– Спасибо.
– Она встаёт, обхватывая себя руками.
– Я не могу её видеть, Кать! Она виновата во всём! Из-за неё в нашей жизни всё кувырком! Почему она не сказала! Столько ошибок!

Она закрыла лицо руками и расплакалась.

– Не хочу! Не хочу, не хочу!
– кричала она.

– Прекрати!
– сухой Сашкин окрик.

Истерика

заканчивается мгновенно.

– Это не дело личных отношений, это дело наших жизней и будущего! Взяла себя в руки!

– Сволочь ты, Савицкий!
– шикнула Ларка, вытирая слезы.
– Как ты с ним живёшь, Кать?

– Никак.
– Хмыкаю я.
– От скандала до скандала.

– Я запомнил.
– Зло бросает Сашка.

* * *

Через полчаса Ларка укатила после звонка Троянова: у Маруськи поднялась температура.

Мы остались одни. Странное чувство неловкости, как трещина между нами. И он, и я её чувствуем. Такого не было никогда, и что с этим делать…

– К чёрту!
– Сашка разворачивается и подходит ко мне, садится на корточки и берёт мои холодные ладони в руки.
– Не смей! Слышишь, никогда не смей этого делать!

Я даже не понимаю, о чём он говорит. Поднимаю на него удивлённые глаза.

– Невероятно!
– смеётся он.
– Это невероятно, Кать. Ты даже не понимаешь, что транслируешь себя в прямой эфир, заставляя меня чувствовать то, что чувствуешь ты! Лариска свихнулась на мне из-за тебя! Пока ты её не отпустила. Паучок ты мой. Твоя паутина бесконечна, и мне из неё уже точно не выпутаться. Поэтому давай прекращай мне транслировать свои обиды и неуверенность. Нет никаких трещин и иже с ними. Иди сюда, котенок.

Его руки везде, его губы и он сам. Всё неважно, малозначимо. Просто не существует. Все сложности я оставлю на завтра. А сегодня только он, только мы. Снова и снова, бесконечно нежно. До утра. Пока первые лучи рассветного солнца не проникли в дом, не легли на его лицо.

Он застонал и повернулся на бок, прижимая меня к себе. Тело сладко ныло, пульсировала каждая клеточка.

– Ммм.
– Он уткнулся носом в шею, жадно втягивая мой запах, слизывая солёный пот с кожи.
– Ты сладкая.
– Шепчет Сашка.

– Не придумывай!
– Шиплю я.
– От меня несет потом и…

– Мной.
– Хмыкает он.
– Ты пахнешь мной, котенок. И это самый чудесный запах на свете. Любимая женщина должна пахнуть своим мужчиной, особенно с утра. И мне кажется, этот запах самое время обновить и усилить.

Его рука скользит вниз, лаская кожу бедра круговыми движениями, разводит мои ноги, закидывая одну на свои бедра, рука тут же устремляется к нежным складочкам, ласкает их, поглаживает, пальцы ныряют внутрь.

– Сладкая, горячая, - срывающимся голосом шепчет он в ухо, - моя.

– Сааааш, - стон срывается с губ, тело выгибается, раскрывается перед ним.
– Пожалуйста, Саш!

– Покажи, как ты меня хочешь, Катюш.
– Его язык проходит по шее вдоль позвонков.
– Катя…

Я вздрогнула от того, что он мне транслировал. Нееет, так нельзя! Это невозможно! Это только в плохих фильмах показывают.

–

Шестью шесть - тридцать шесть.
– Прозвучало в моей голове.

И в ту же секунду он ворвался в меня, глубоко и мощно. Я вскрикнула и развела ноги ещё сильнее, впечатываясь ягодицами в его пах. Его ладони обхватили мою грудь, слегка сжимая соски, лаская. На что они тут же ответили белыми каплями молока. Я попыталась отвести его руки, смущаясь реакции своего тела на его прикосновения, но Сашка рыкнул, вышел из моего лона и перевернул меня на спину, нависая надо мною.

– Никогда не смей этого делать, слышишь?
– Срывающимся от желания голосом цедит он.
– Ничего запретного, ничего постыдного, никогда! Поняла меня? Ты - часть меня, котенок. И я хочу твою чёртову таблицу умножения.
– Улыбнулся муж.
– Но сначала я попробую то, от чего так кайфует Манька.

Его глаза стали чёрными, черты лица заострились, вены вздулись на руках и шее от сдерживаемого желания.

– Не двигайся, котёнок, я прошу тебя. Дай мне.

Я застонала и откинула голову, выгибаясь навстречу его жадному рту.

Его губы обхватили тугую вишенку соска. Их цвет изменился, стал тёмно-вишнёвым, почти коричневым, как дорогой бельгийский шоколад. Он провёл языком по самому пику и резко втянул его в рот, чувствуя, как в нёбо ударила тугая струя молока. Его движения стали жадными, требовательными, а по моему телу расползался жар, жидкими лепестками пламени, поглощая меня, накрывая блаженством.

– Саша!
– Руки вцепились в волосы, прижимая его голову к груди.
– Пожалуйста! Сейчас!

Не отрывая рта от моей груди, он развел мне бедра и ворвался в тугой жар лона. Взрыв в сотни, тысячи мегатонн, новая вселенная. Дикими, безумными толчками он входит в меня и одновременно… Господи, разве такое возможно? Разве такое можно пережить? Тугие струи молока бьют ему в рот, и он его пьет, рыча от удовольствия. Волны сотрясают моё тело одна за другой, ввергая в бесконечное блаженство. И его голос где-то на краю вселенной:

– Ты моя душа. Люблю тебя.

Моё тело еще долго дрожало. По нему то и дело пробегали спазмы, заставляющие пальчики сжиматься, а меня тихо постанывать.

– Саш…- прошептала я срывающимся голосом.

– Ммм?

– Ты знаешь... Я тут подумала...
– взгляд опущен вниз.

Я с предельным вниманием и сосредоточенностью изучаю свои пальцы, прекрасно понимая, что сейчас от него услышу.

Сашка хмыкнул, приоткрыл глаз и скосил его в мою сторону.

– Что, позволь?-улыбнулся он,- Ты опять занялась этим муторным делом, Катюш?

Я вскинула голову и, глянув в его глаза, хлопнула мужа ладошкой по груди.

– Прекрати!

– Ну разве я не прав, котенок? Если провести анализ твоей жизни за последние девять месяцев, то единственное правильно принятое тобой решение было в самом начале нашего повторного знакомства, а именно в ночь с шестого на седьмое июля. Всё! На этом аттракцион генерации здравых мыслей у мадам Савицкой был торжественно закрыт.

– И какое?
– улыбнулась я, прекрасно понимая, о чём он говорит.