Джекпот! Выбор!
Шрифт:
– Ушли? – эхом повторила я.
– Ушла. Как и ты, я тогда была беременная, а Аластри дал особую силу беременным видящим.
– Вы так говорите, будто он живой, – растерялась я, – Какую особую силу?
– А ты еще этого не поняла?
Пожала плечами. Я вообще мало чего понимала.
– Позже, поймешь, – высматривая что-то в моих глазах, отмахнулась она от объяснений. – Видящие единственные дети Аластри. Самая древняя раса. Предтечи, живущие еще до прихода Стрезола и Ахлес с их детьми. Но видящие – это раса ученых, погрязших в знаниях и гармонии с миром, далеких от склок, и когда пришли чужеродные расы, они уединились, продолжая собственные изыскания, и это было их первой ошибкой. Второй
– Поэтому никто не знает о них как о расе, а считают их просто одаренными людьми? – выказала я догадку, надеясь, развеять эту пугающую темноту.
Она кивнула:
– Ты последняя из видящих. И тебе не место на Земле.
– Хотите сказать, что вы моя бабка, – хихикнула истерично, происходящее все больше напоминало бред.
– А точнее прапрабабка. Шестое поколение, – кивнула девушка, бросая такой серьезный взгляд, что я ойкнула и замолчала. – Твоя сила должна была пробудиться еще в детстве, чтобы к своему двадцатилетию ты могла вернуться на Аластри. Но… Твоя мать сделала все, чтобы заблокировать твои способности.
– Зачем? – слово вылетело само собой, слишком долго жил во мне этот вопрос, так никогда и не заданный родительнице.
Она не хотела отвечать. Я видела это. Чувствовала, что она хочет поведать что-то другое, но что-то в моих глазах побудило ее ответить:
– Твоя мать никогда не говорила, но она младшая в семье. Ей было пять, когда у старшей сестры Жени стала просыпаться сила. Их мать, твоя бабка, расплатилась за рождение второй дочери своей жизнью. К сожалению, в этом мире у моих потомков мог рождаться только один ребенок – девочка, а твой дед ужасно хотел сына. Он пожалел об этом после, но обратить вспять сделанного уже не мог. Как бы то ни было, но когда у старшей дочери проснулась сила, он оказался не готов – психологи, анализы, врачи в белых халатах и семнадцатилетняя девушка оказалась в больнице с выдуманным нервным срывом. Она была очень красива. Один из санитаров положил на молоденькую Женю глаз, стал являться к ней чуть ли не каждую ночь, пока однажды она его не забила подобранным на прогулке камнем. Руководство больницы испугалось скандала, и девушку накачали сильными психотропными, а когда все это время не оставляющий дочь отец все-таки добился разрешения забрать Женю, было уже поздно – от веселой егозы не осталось и следа. Пустая оболочка, за которой нужно следить и убирать. Отец привез Женю домой, надеясь, что окружение и любовь со временем вернут ее, но время текло и ничего не менялось, а через пару лет Женя тихо умерла во сне.
– Мама боялась, что я стану такой, – прошептала я, прикрывая глаза и воскрешая образ матери.
– А еще она боялась любить и привязываться к тебе, но все равно любила.
Кивнула, смахивая рукой опалившую щеку слезу.
– Мы засиделись и тебе пора. Время тут идет иначе.
– Постой. Ты не ответила…
– Ты знаешь все ответы, Алина. Прошлое, будущее, настоящее для тебя нет тайн. Вот что сейчас делает твой дракон? Потянись к нему и…
Она еще что-то говорила, но я уже не слышала. Я была там с ним. В бальном зале дворца, посреди разряженной толпы. Рейдеран сидел на том же троне. Безучастный. Без эмоциональный. В янтарных глазах погас огонь, не было больше сполохов обжигающего тепла, и сейчас они равнодушно перетекали по залу, безжалостно препарируя окружающих на мелкие кусочки. Лишь на краткий вдох задержались на ком-то и я проследив за его взглядом, увидела Изуми. Наивная, робкая улыбка, окрасилась странным торжеством и алчным блеском в глазах, едва взгляд Рея перетек на
– Рей, – позвала я, подбираясь ближе и молясь, чтобы он меня увидел или хотя бы услышал.
– Он не слышит тебя. Тебя нет здесь. Ты все еще на земле, а это всего лишь видение, – голос прапрабабки отрезвил, и я беспомощно взмахнула ресницами, – Прошлое это, будущее или настоящее, нам не ведомо, только ты сама можешь это определить, – ответила она на невысказанный мной вопрос.
– Как?
– Ты знаешь все ответы. Только неправильно формулируешь вопросы.
Угу, знаю, как же. И со знаниями этими, я как шимпанзе с гранатой – абсолютно не представляю, что делать и как быть. В голове мелькнуло воспоминание – упрек, брошенный мной книге Тайн:
«-Почему ты не показала мне этого раньше?
– Нельзя ответить на незаданный вопрос».
И ведь она была права, я не спрашивала, просто тогда меня интересовали другие вопросы. Это потом я поняла, что книга Тайн – это своеобразная поисковая система, сродни нашему гуглу, только информация в нее записывается самим миром, и от того, как правильно ты сформулируешь вопрос, зависит ответ. А что я тогда ее спросила? Что выбрать и как поступить с Ахлес? Ну, почему я не подумала. И что она мне ответила? Твоя кровь может обратить любой ритуал? Вот как это понять? Я поняла буквально и…
– Ты все сделала правильно, – перебила поток моих размышлений прабабка.
– Ты мысли читаешь?
– Мы связаны, девочка, – она к чему-то прислушалась. – Время пришло. Ступай…, – подернулась дымкой и растаяла, раньше, чем я озвучила готовые сорваться вопросы.
– Куда ступай? Как? – пожала плечами, и будто притянутая за ниточку, повернулась к центру поляны, посреди которой рябью искрился воздух.
– Алин, – окрик Михаила вынудил обернуться, и я подспудно поняла, что где-то в глубине души я ждала его появления и одновременно с этим хотела его предотвратить.
– Что ты здесь делаешь?
– Прочел твою записку. Я…, – и опять этот рвущий душу жест, – должен извиниться.
– Ничего ты не должен, Миш, – поежившись от могильной сырости влекущего меня искажения, обронила я.
– Ты замерзла, – не ускользнуло от мужчины мое передергивание плечами, – поехали домой.
– Я не вернусь. Миш, где-то там меня ждут пятеро любимых мужей.
– Останься, я лю…
Но я перебила:
– Ты не любишь меня. Возможно, мы с тобой близки. Возможно, мы могли бы любить друг друга, но… Миш, ты серьезно за все эти пять лет не нашел подходящего времени, чтобы признаться?
– А ты помнишь, какой ты была? В тот первый год? Ты же жить не хотела, а я… Я не мог видеть тебя такой, – он снова взъерошил волосы.
– И ты пропал из моей жизни на целых два года, – грустно улыбнулась, наблюдая с какой злостью, он признается в том, что тогда поддался слабости.
– Пропал. Но у меня была Лара и Ванька…
Я молча смотрела за сменяющимися на его лице выражениями: злость, грусть, облегчение, что нашел оправдание, и упрек, с которым он теперь смотрел на меня.
– Ты сама сказала, что женатый мужчина для тебя не мужчина.
Хмыкнула, чувствуя, как внутри меня разрастается нетерпение, требуя поспешить к этой зыбкой глади воздуха.
– Ты зря пытаешься убедить в этом меня и себя. Я не люблю тебя, – отрезала категорично, рассчитывая, прекратить этот бессмысленный разговор. – И никогда не откажусь от своих мужчин. А ты? Любишь меня? Сможешь быть одним из моих мужей и делить жену без ссор и обид? Начать жизнь с нуля в другом мире? Где ни твои знания, ни твои навыки не помогут тебе, и придется влачить жалкое существование нищего отщепенца? Мире, населенном драконами, вампирами, демонами, нагами и всеобразной нечистью?