Джемайма
Шрифт:
Я лежу в кровати. Знаю, должна испытывать чувство вины, потому что наелась до отвала. Но ничего подобного я не ощущаю. Еда из торгового центра в Санта-Монике не считается, потому что меня вырвало прежде, чем еда успела превратиться в жировые отложения. А сегодня вечером… Признаю, у меня возникло желание снова вызвать рвоту, засунуть два пальца в рот и избавиться от съеденного, но разве мне стало бы лучше? И если я буду объедаться, мне тоже не станет лучше.
К тому же днем меня стошнило не от переедания. Думаю, виной
Поглаживаю живот, чувствуя, что он слегка раздулся. Слава богу, что я так много тренировалась, и у меня на животе нет отвратительных складок жира. Потом вспоминаю Лондон, то время, когда у меня был огромный живот, чтобы помассировать его из одного конца в другой, требовалось не меньше десяти минут. Нет, конечно, я преувеличиваю. Но я отлично помню, как лишние килограммы и складки помогали мне спрятаться от окружающего мира, подавить свою сексуальность, не думать о том, кто я есть на самом деле. И я понимаю, что, хотя в каком-то смысле это успокаивало, я не хочу снова становиться такой. Мне не нужно снова быть толстой.
Теперь у меня совсем другой живот. Не толстый, но и не впалый, как когда я только приехала в Лос-Анджелес. И, откровенно говоря, мне даже нравится, что он слегка торчит… Тренировка тройной интенсивности, и через несколько дней от этой выпуклости не останется и следа. Скорее всего, уже завтра мой живот станет плоским, как обычно, — он просто раздулся из-за сегодняшнего пиршества. Но чем больше я поглаживаю его, тем больше мне нравится это новое ощущение. Мой живот будто стал более женственным, округлым, сексуальным.
Я встаю с постели. Мне хочется увидеть, как это выглядит в зеркале. Захожу в спальню Лорен и поворачиваю зеркало в полный рост так, чтобы было удобно смотреть. Снимаю футболку и разглядываю свое обнаженное тело.
Изучаю свою подтянутую, накачанную фигуру. Я такая худенькая, что больше похожа на мальчика, чем на женщину. Прикасаюсь к своей плоской груди и вспоминаю, какая она была отвислая — как у тех женщин на фотографиях. Как у Дженни. Нет, я не буду об этом думать.
Поглаживаю свою талию, любуясь, какая же она тоненькая. Пытаюсь ущипнуть, но ничего не получается: удается захватить лишь несколько миллиметров кожи.
Я ложусь в постель и решаю, что не буду больше объедаться, но и не буду изводить себя голодом и стремиться стать тощей, как жердь. Кажется, настало время расслабиться и пожить в свое удовольствие. И весить столько, сколько я должна весить. Прислушаться к себе и делать то, что подскажет мое тело. Как вам такая мысль?
Глава 29
— Что это за люди? — шепотом спрашивает Бен. Их проводят в комнату, известную под названием «Убежище».
— Рекламный агент, помощница, секретарь… Кто знает.
— Но почему они здесь? — шепчет Бен. — Это же всего лишь маленькое интервью
— Знаю, — шепотом отвечает Саймон. — Можно подумать, мы вынашиваем планы ее убийства!
— И где она?
— Ассистентка сказала, что она спустится через минуту.
— Господи. Представляешь, сколько у нее денег? Ты только посмотри, — Бен завороженно оглядывает величественную виллу в мексиканском стиле, спрятанную высоко в горах Санта-Моники. — Это и есть «Убежище»? — со смехом произносит он. Он-то представлял себе маленькую уютную комнатку вроде библиотеки, а не огромный зал с белыми стенами, посреди которого стоят они с Саймоном.
Саймон семенит по вымощенному плитами полу к французским окнам в дальнем конце зала.
— Иди-ка сюда, Бен, — взгляду предстает бассейн в форме сердца, устроенный на склоне холма и украшенный камнями, статуями и фонтанами.
— Видно, мы с тобой занимаемся не тем бизнесом. Бен подходит к Саймону.
— Точно, приятель, — говорит Саймон. — Совсем не тем.
— Могу я предложить вам выпить? — в комнату входит ассистентка Алексии Алридж.
Саймон толкает Бена в бок и шепотом произносит:
— Двойной виски со льдом?
— Не откажусь, — отвечает Бен.
— Чай со льдом? — предлагает ассистентка.
— Отлично, — соглашается Бен.
— Чай со льдом? — Саймон с отвращением смотрит на Бена. — Чай со льдом? А туда алкоголь добавляют?
— Не думаю, что сейчас подходящее время для алкоголя, — смеется Бен. Саймон смотрит на часы.
— Я спущусь и встречу съемочную группу, они будут с минуты на минуту.
Бен подходит к книжному шкафу. Он хочет отыскать подсказки, которые позволят ему проникнуть в мир Алексии Алридж, узнать то, что неизвестно остальным. Но вряд ли это получится. Бен не уверен, что сумеет выяснить ошеломляющие подробности о жизни Алексии Алридж, факты, достойные первых страниц таблоидов.
Вчера вечером он перечитал материалы об Алексии, и чем больше читал, тем больше проступало между строк. Бен начал подозревать, что Алексия ненавидит Голливуд, что она невероятно проницательна и умна, и лишь самые достойные мужчины способны привлечь ее внимание. Она любит одиночество, и, если бы не крайняя необходимость время от времени давать интервью, она бы заперлась в своем прекрасном доме и никогда бы не покидала его, разве что на время съемок фильма. Еще Бен подозревает, что она очень не уверена в себе, несмотря на молодость, красоту и талант. И чтобы спрятать комплексы, притворяется высокомерной.
И еще Бену кажется, что он уйдет из этого дома, без ума влюбившись в Алексию Алридж. На книжных полках — эклектичная коллекция книг по искусству, психологии, современная проза. Ничего особенного: стандартный набор, такие книги есть в библиотеке всех звезд, с которыми Бену довелось работать, но, когда Бен достает одну из книг — о художнике Эгоне Шиле, — он замечает удивительную вещь. У страниц загнуты уголки — кто-то внимательно прочитал книгу от корки до корки.
Тут Бен слышит, как открывается дверь.