Джен Эйр
Шрифт:
Я молчала; новости действительно были ужасны. Роберт Ливен продолжал:
— Миссис сама с некоторых пор больна; она очень располнела, но это ей не на пользу, а потеря денег и страх перед бедностью совсем сломили ее. И когда она узнала о смерти мистера Джона, — все это случилось уж очень неожиданно, — с ней сделался удар. Три дня она была без языка, но, наконец, в прошлый вторник ей стало как будто получше, она все старалась что-то сказать, делала знаки моей жене и бормотала. Только вчера утром Бесси удалось разобрать, что она произносит ваше имя, и, наконец, она услышала слова: «Привезите Джен Эйр, вызовите Джен
— Да, Роберт, я соберусь: мне кажется, следует поехать.
— Я тоже так думаю, мисс. Бесси сказала… она уверена, что вы не откажетесь. Но вам, вероятно, надо спроситься, перед тем как уехать?
— Да, я сделаю это сейчас же. — Отправив его в людскую столовую и попросив жену Джона и самого Джона позаботиться о нем, я пошла разыскивать мистера Рочестера.
Его не было ни в одной из комнат первого этажа; я не нашла его ни во дворе, ни в конюшне, ни в парке. Тогда я спросила миссис Фэйрфакс, не видела ли она его? Да, он, кажется, играет на бильярде с мисс Ингрэм. Я поспешила в бильярдную. До меня скоро донесся стук шаров и веселый гул голосов: мистер Рочестер, мисс Ингрэм и обе барышни Эштон с их поклонниками были увлечены игрой. Нужно было иметь некоторую храбрость, чтобы нарушить столь интересную партию. Однако у меня было неотложное дело, поэтому я прямо направилась к хозяину дома, стоявшему рядом с мисс Ингрэм. Когда я подошла, она обернулась и надменно взглянула на меня; ее глаза, казалось, спрашивали: «Что нужно здесь этому ничтожеству?» И когда я произнесла вполголоса: «Мистер Рочестер!», она сделала движение, словно ей хотелось выгнать меня прочь. Она была необычайно эффектна в эту минуту; на ней было утреннее платье из небесно-голубого крепа; лазоревый шарф обвивал ее темные волосы. Она играла с большим азартом, и гнев, с которым она встретила мое появление, отнюдь не способствовал смягчению ее надменных черт.
— Эта особа вас спрашивает, — обратилась она к мистеру Рочестеру, и мистер Рочестер обернулся, чтобы узнать, о какой «особе» идет речь. Увидев меня, он сделал странную гримасу, одну из своих характерных двусмысленных гримас, положил кий и вышел со мной из комнаты.
— Ну, Джен? — спросил он, прислонившись спиной к двери классной, которую закрыл за собой.
— Пожалуйста, сэр, позвольте мне уехать на неделю или две.
— Зачем? Куда?
— Чтобы повидать одну больную даму, которая прислала за мной.
— Какую больную даму? Где она живет?
— В Гейтсхэде, это в …шире.
— В …шире? Но ведь это же за сто миль отсюда. Кто она, что это за дама, которая посылает за вами в такую даль?
— Ее фамилия Рид, сэр. Миссис Рид.
— Рид из Гейтсхэда? В Гейтсхэде был какой-то Рид, судья.
— Это его вдова, сэр.
— А какое вы имеете к ней отношение? Откуда вы знаете ее?
— Мистер Рид был моим дядей, он брат моей матери.
— Черт побери! Вы никогда мне этого не говорили. Вы всегда
— Таких, которые бы меня признавали, у меня и нет, сэр. Мистер Рид умер, а его жена выгнала меня…
— Отчего?
— Оттого, что я была бедна и ей в тягость и она не любила меня.
— Но у Рида остались дети, — у вас должны быть двоюродные братья и сестры? Еще вчера сэр Джордж Лин говорил о каком-то Риде из Гейтсхэда и уверял, что это отъявленный негодяй; а Ингрэм упоминала о какой-то Джорджиане Рид из той же местности, которая год-два тому назад произвела в Лондоне фурор своей красотой.
— Джон Рид тоже умер, сэр. Он погубил себя и почти разорил свою семью; и есть предположение, что он покончил с собой. Это известие так поразило его мать, что с ней сделался удар.
— А чем же вы ей поможете? Глупости, Джен! Мне и в голову бы не пришло мчаться за сто миль, чтобы повидать какую-то старуху, которая, пожалуй, еще отправиться на тот свет до вашего приезда; и потом, вы говорите, что она выгнала вас?
— Да, сэр. Но это было очень давно. И тогда у нее были совсем другие обстоятельства. А теперь мне бы не хотелось пренебречь ее просьбой.
— И долго вы там пробудете?
— По возможности недолго, сэр.
— Обещайте мне, что не дольше недели…
— Я не хотела бы давать слово, может быть мне придется нарушить его.
— Во всяком случае вы вернетесь? Вы ни под каким видом не останетесь там?
— О, нет! Я, разумеется, вернусь, если все пойдет хорошо.
— А кто поедет с вами? Вы же не можете отправиться в такое путешествие одна.
— Нет, сэр. Мисс Рид прислала своего кучера.
— Ему можно доверять?
— Да, сэр, он прожил в доме десять лет.
Мистер Рочестер задумался.
— Когда вы хотите ехать?
— Завтра рано утром, сэр.
— В таком случае вам понадобятся деньги; ведь не можете же вы путешествовать без денег, а я предполагаю, что у вас их немного: я еще не давал вам вашего жалования. Сколько у вас всего-навсего, Джен? — спросил он улыбаясь.
Я показала свой кошелек; он действительно был очень тощ.
— Пять шиллингов, сэр.
Он взял кошелек, высыпал содержимое на ладонь и тихонько рассмеялся, словно его смешила эта скудость. Затем он извлек свой бумажник.
— Вот, — сказал он, протягивая мне банкнот: это было пятьдесят фунтов, а он задолжал мне всего лишь пятнадцать. Я сказала, что у меня нет сдачи.
— Не нужно мне сдачи, вы это знаете. Это ваше жалование.
Но я отказалась взять больше того, что мне принадлежало по праву. Сначала он рассердился, затем, словно одумавшись, сказал:
— Ну хорошо, хорошо. Лучше не давать вам всего сейчас, а то вы, может быть, имея пятьдесят фунтов, возьмете да и проживете там три месяца. Вот вам десять. Достаточно?
— Да, сэр; стало быть, за вами еще пять.
— Вернитесь сюда за ними; я буду вашим банкиром и сберегу вам сорок фунтов.
— Мистер Рочестер, раз представляется случай, я бы хотела поговорить с вами еще об одном деле.
— О деле? Интересно послушать, что это такое.
— Вы дали мне понять, сэр, что очень скоро собираетесь жениться.
— Да. Ну так что же?
— В таком случае, сэр, Адель следовало бы поместить в школу. Я уверена, что вы сами понимаете необходимость этого.