Дженни Герхардт
Шрифт:
Итак, важнейший вопрос был наконец решен. Дети изнывали от нетерпения, и миссис Герхардт втайне разделяла их чувства. Дженни должна была выехать первой, как и предлагал Весе; за нею двинутся в Кливленд и остальные.
Когда настал час отъезда Дженни, все разволновались.
— Ты скоро нас выпишешь к себе? — снова и снова спрашивала Марта.
— Скажи Бассу, чтоб поскорее, — требовал Джордж.
— Хочу в Кливленд, хочу в Кливленд! — напевала Вероника, когда думала, что ее никто не слышит.
— Ишь ты, чего захотела, — насмешливо воскликнул Джордж, услыхав эту песенку.
— А тебе-то что? — обиженно сказала девочка.
Но
— Не тревожься, мамочка, — сказала она, собравшись с силами. — Все будет хорошо. Я напишу тебе, как только приеду. Это будет очень скоро.
Но когда надо было в последний раз взглянуть на ребенка, мужество Дженни угасло, как спичка на ветру. Склонившись над колыбелью, она со страстной нежностью смотрела в лицо дочурки.
— Ты ведь будешь хорошей девочкой? — повторяла она.
Потом схватила ребенка на руки, крепко прижала к груди и прильнула лбом к крошечному тельцу. Миссис Герхардт увидела, что она вся дрожит.
— Ну-ну, не надо так волноваться, — стала она уговаривать Дженни, — малышке будет хорошо со мной. Я сумею о ней позаботиться. Если ты будешь так расстраиваться, лучше вовсе не ехать.
Дженни подняла голову и передала девочку матери; ее голубые глаза были влажны.
— Не могу удержаться, — сказала она, улыбаясь сквозь слезы.
Потом торопливо поцеловала мать, сестер и братьев и выбежала из комнаты.
Шагая по улице рядом с Джорджем, она обернулась и весело махнула рукой. Миссис Герхардт помахала в ответ и при этом подумала, что Дженни теперь с виду совсем взрослая. Перед ее отъездом часть денег пришлось истратить на новое платье, потому что иначе ей не в чем было ехать. И теперь на ней был изящный коричневый костюм, который очень ей шел, белая блузка и соломенная шляпа с белой вуалью, которую можно было опустить на лицо, Она уходила все дальше, а миссис Герхардт провожала ее взглядом, полным бесконечной любви; и когда Дженни скрылась из виду, мать с нежностью сказала сквозь слезы:
— Во всяком случае, я очень рада, что она так мило выглядит.
Глава XIII
Басс встретил Дженни на вокзале в Кливленде и тотчас же бодро заговорил о будущем.
— Первым делом надо найти работу, — начал он, а сестра, оглушенная шумом и звоном, одурманенная непривычным, насыщенным резкими запахами воздухом большого промышленного города, растерялась и уже ничего не видела и не слышала. — Надо найти тебе какое-нибудь место, — продолжал Басс. — Все равно какое, лишь бы найти. Даже если ты будешь получать хоть доллара четыре в неделю, этого уже хватит, чтоб платить за квартиру. Да еще Джордж начнет зарабатывать, когда приедет, да папа посылает, так что мы отлично проживем. Куда лучше, чем в этой жалкой дыре — в Колумбусе!
— Да, — неопределенно отвечала Дженни; она была до того захвачена новизной окружающего, что никак не могла заставить себя сосредоточиться на этой важной теме. — Да, понимаю. Я что-нибудь подыщу.
Она стала много старше, если не годами, то разумом. Испытание, которое ей только что пришлось пережить, помогло
Кливленд, как и всякий молодой, растущий город в те годы, был переполнен людьми, ищущими работы. То и дело открывались новые предприятия, но свободных рабочих рук было всегда больше, чем требовалось. Новому человеку, приехавшему в город, могло в тот же день подвернуться какое угодно место; но случалось и так, что приезжий бродил в поисках работы долгие недели и даже месяцы. Басс предложил Дженни прежде всего попытать счастья в лавках и универсальных магазинах. А уж если там не выйдет, тогда можно поступить на фабрику или еще куда-нибудь.
— Но только не упускай случая, если что подвернется, — предупредил он. — Бери сейчас же, какое место не предложат.
— А что мне говорить? — озабоченно спросила Дженни.
— Говори, что хочешь получить работу. Что тебе все равно, с чего начинать.
Дженни в первый же день попробовала последовать наставлениям брата и в награду получила несколько ледяных отказов. Куда бы она ни обращалась, нигде видимо, не нуждались в новых служащих. Она заходила в магазины, на фабрики, в мелкие мастерские, которых было множество на окраинах, но всюду ей указывали на дверь. Наконец она стала искать места прислуги, хоть и очень надеялась, что ей не придется прибегнуть к этому последнему средству. Внимательно читая объявления в газетах, она выбрала четыре, показавшиеся ей наиболее подходящими, и пошла по этим адресам. Одно место было уже занято, когда она пришла, но лицо Дженни произвело такое впечатление на даму, которая открыла ей дверь, что та предложила ей войти и стала расспрашивать.
— Жаль, что вы не пришли немного раньше, — сказала она. — Вы мне больше нравитесь, чем девушка, которую я наняла. На всякий случай оставьте мне ваш адрес.
Дженни ушла, улыбаясь, обрадованная этим приветливым приемом. Она теперь уже не казалась такой юной, как прежде, до постигших ее испытаний; лицо ее осунулось, глаза немного запали, и это придавало всему ее облику еще большую задумчивость и нежность. Она была образцом аккуратности. В опрятном, только что выстиранном и выглаженном платье она казалась такой свежей и привлекательной. Она еще не перестала расти, но видно было, что это уже не девочка, а двадцатилетняя женщина. А главное, у Дженни был счастливый характер, и, несмотря на тяжелую работу и лишения, она никогда не теряла бодрости. Для всякого, кому требовалась служанка или компаньонка, она была бы поистине находкой.
Наконец она направилась в большой особняк на авеню Эвклида; он показался ей слишком роскошным, — едва ли здесь могли понадобиться ее услуги, но, раз уж она пришла, следовало попытаться. Слуга, открывший дверь, предложил ей немного подождать, а затем провел ее на второй этаж, в будуар хозяйки дома — миссис Брейсбридж. Эта дама, приятная брюнетка того типа, что часто встречается в светском обществе, недурно разбиралась в женской красоте и сразу оценила внешность Дженни. Она поговорила с молодой женщиной и решила взять ее на испытание в качестве горничной.