Дженни. Ближе к дому
Шрифт:
— Согласен, Дэйд.
— Отлично, отлично, Майло. Позвоните мне завтра, когда все будет улажено. Всего хорошего, Майло, всего хорошего!
— Всего хорошего, Дэйд.
— Что он сказал? — тревожно спросила Дженни, после того как он положил трубку на место.
Судья Рэйни наклонился вперед и поколотил кочергой уголья на решетке. Он казался усталым и постаревшим в свете пламени, падавшем на его изрезанное морщинами лицо.
— Майло, что он сказал? — настаивала Дженни.
— Дженни, — начал он медленно, — Дженни, я знаю, почему вы не хотите выгонять эту девушку из своего дома, и я восхищаюсь вашей стойкостью. Наша страна была бы лучше, если б в ней
Он повернулся и строго взглянул на нее.
— Дженни, отделайтесь от нее — удалите ее из своего дома завтра же, до захода солнца! Слышите, Дженни?
Она молчала. Ее губы были крепко сжаты.
— Дженни! Вы меня слышали?
— Да, я вас слышала.
— И что же, вы это сделаете?
— Нет.
Сэм Моксли вошел в библиотеку и смел с решетки золу. После этого, гремя совком и шаркая ногами, он подбросил угля в огонь. Выпрямившись и охая от усталости, он долго разглядывал часы на каминной доске, вертя головой и молча высчитывая, который час. Бормоча что-то неразборчивое, но про себя, а не вслух, он направился к дверям. Проходя мимо кресла Дженни, он повернул голову и посмотрел на нее, как на незнакомую, словно никогда прежде ее не видел.
10
Был уже первый час ночи, когда Дженни, выйдя из большого белого дома судьи Рэйни в начале Морнингсайд-стрит, медленно шла домой в тишине ночи. Сырая вечерняя мгла рассеялась, и теперь только клочья тумана бродили по лужайкам и мостовой.
Дженни жила всего в двух кварталах от дома судьи, и, когда он предложил проводить ее и убедиться, что она дошла до дому благополучно, она ему не позволила, сказав, что хочет идти одна. Он возражал, говоря, что ей не следует ходить одной по улице в такой поздний час, но Дженни настояла на своем, и он дошел с ней только до калитки.
Почти во всех домах по обеим сторонам Морнингсайд-стрит к этому времени погасли огни, но уличные фонари на углах горели ярко и Дженни нисколько не боялась идти по улице в такой поздний час. Кроме того, она все еще была так расстроена и встревожена угрозами Дэйда Уомека и наставлениями судьи как можно скорее удалить из дома Лоуэну Нели, что даже и не думала бояться.
Миновав мрачную церковь Тяжкого Креста, отчасти скрытую густой листвой черных дубов, Дженни дошла до своего дома и уже всходила на веранду. Но еще не дойдя до верхней ступеньки, она услышала быстрое шарканье ног по полу веранды и резкий скрип стула. Вздрогнув от этих звуков и испугавшись впервые после ухода из дома судьи, она остановилась на месте. Сердце у нее колотилось от волнения, пока она соображала, скоро ли прибегут соседи, если она позовет их на помощь.
Стоя на ступеньках веранды и раздумывая, что ей делать, Дженни заметила, что кто-то встал со стула и направляется к ней. Свет в прихожей и гостиной еще горел, но на веранду падал только слабый отблеск. Сначала она подумала, что это Шорти Гудвилли дожидается ее возвращения от судьи Рэйни, но, увидев высокую плотную фигуру мужчины и не узнавая его в темноте, она испугалась по-настоящему.
— Кто это? — вскрикнула она, торопясь
После того, что произошло у судьи Рэйни, единственным человеком, который мог очутиться здесь в такое позднее время, был, как ей представлялось, Дэйд Уомек. Тут она пожалела, что не позволила судье проводить ее домой.
— Кто это? — окликнула она опять. Теперь Дженни уже добралась до дверей. — Вы Дэйд Уомек?
— Мисс Ройстер… это я… Монти Биско.
Когда она открыла дверь, яркий свет из прихожей упал прямо на Монти. Прошел почти год с тех пор, как Дженни видела его в последний раз, и она уже успела забыть, какой он большой, высокий и мускулистый. Она разглядела, что на правой щеке у него по-прежнему виден шрам, нанесенный башмаком какого-то футболиста, и что фигура у него все такая же плотная. Монти смотрел на нее с нерешительной улыбкой на широком лице.
— Я Монти Биско, мисс Ройстер, — сказал он, видя, что она не спускает с него глаз. — Ведь вы меня помните?
Открыв дверь пошире, она ступила на порог.
— Что вы здесь делаете в такой поздний час? — сердито спросила она. Узнав, кто он такой, она почувствовала себя легче, но все еще задыхалась от волнения. — Вы напугали меня чуть не до смерти, Монти Биско. Для чего вы выкидываете такие штуки? Что вам нужно?
— Мисс Ройстер, я не хотел вас пугать, — оправдывался он хриплым голосом. — Честное слово, не хотел. Извините меня. Но мне надо с вами поговорить, мисс Ройстер. Вот почему я дожидался, пока вы придете домой. Это очень важно.
— Неужели вы не могли дождаться приличного времени и прийти днем, Монти Биско, вместо того чтобы являться среди ночи и пугать меня до полусмерти?
— Я не мог ждать. Мне очень нужно было повидать вас нынче же ночью.
— Насчет чего?
— Это насчет Бетти… Бетти Вудраф.
— Так что же насчет Бетти?
— Ну, Бетти живет у вас в доме, вот почему я и думал…
Дженни распахнула дверь настежь. Наконец-то вздохнув свободно, она остановилась и сурово посмотрела на него при ярком свете. А он то засовывал руки глубоко в карманы, то снова их вытаскивал.
— У вас прямо-таки ослиное нахальство, Монти Биско. Заявиться сюда, после того как вы так бессовестно поступили с бедной девушкой год тому назад. Если уж ума не хватает, так вы бы хоть постыдились показываться в этом доме, после того как бросили Бетти и женились на той, другой учительнице. Уж по крайней мере хоть бы оставили Бетти в покое. О чем теперь разговаривать? От разговоров, во всяком случае, ничего не изменится. Для этого слишком поздно. Того, что вы сделали, уже не переделаешь.
— Мисс Ройстер, в прошлом году я попал в переплет, это верно. И ничего не мог поделать. Говорю по совести. Вы должны мне поверить, мисс Ройстер. Пришлось так сделать, чтобы не потерять работы тренера в школе. Если бы она им рассказала…
— Кто кому и что рассказал бы?
— Если бы Мэйрита сказала директору школы, что она от меня беременна. Это чистая правда, мисс Ройстер.
— Если хотите знать правду еще почище, Монти Биско, так я вам скажу. Одно вы все-таки могли бы сделать.
— Что же это такое, мисс Ройстер?
— Лучше бы вам было попасть в переделку с Бетти Вудраф, а не с той, другой учительницей — вот что.
— Мне бы очень хотелось, чтобы так оно и вышло, мисс Ройстер, — сказал он серьезно. Опустив глаза, он шаркал тяжелыми башмаками взад и вперед по полу веранды. — Я сколько раз пробовал поговорить с Бетти на этот счет, но она и слушать меня не хотела.