Джентельмен с Медвежьей речки (пер. А.Циммерман)
Шрифт:
– Все в порядке! – крикнул в ответ незнакомец. – Опять недоразумение! – А затем обратился ко мне: – Рад встрече с тобой, Элкинс. Нам как раз такой парень и нужен. Я – шериф Дик Хопкинс из Ручья Гризли.
– Если вы шериф, то где ваша звезда? – спрашиваю я у этого типа.
А тот и отвечает:
– Потерялась в кустах. Мы с парнями целые сутки не слезали с коней, гоняясь за бандой Тарантула Биксби, и наконец зажали их в лощину между скалами. Они сейчас отстреливаются из заброшенной хижины. Я услышал поступь твоего коня и на всякий случай решил проверить, не Керн ли это шныряет вокруг.
– Не обязан, – резко ответил я. – Мне нечего делить с каким-то Тарантулом Биксби.
– Ты что же – не хочешь в моем лице уважить закон?
– Не хочу, – говорю.
– Дьявольщина! – взорвался он. – И это оговорит гражданин свободной страны! До чего мы докатились – просто подумать страшно! Если все так будут рассуждать, что останется делать честным патриотам?!
– Ладно, – говорю, – так и быть. Пойду гляну, что там у вас творится.
Шериф подобрал с земли винчестер, я привязал к дереву Капитана, и мы пошли на звуки выстрелов. Миновав узкий перелесок, вышли к группе валунов, укрывшись за которыми, четверо мужчин деловито обстреливали лощину. Уклон был довольно крутой и заканчивался почти идеально круглой площадкой, со всех сторон окруженной высокими скалами. Посреди лощины стояла хижина, и в щели между ее бревнами пробивался пороховой дымок. На меня посмотрели с недоумением, а один из стрелков заметил:
– Какого черта?
Тут Шериф прикрикнул на него и сказал:
– Парни, это Брек Элкинс. Я только что объяснил ему, что мы представляем закон в Ручье Гризли и что мы наконец загнали в ловушку Тарантула Биксби, вместе с двумя его головорезами.
Один из помощников вдруг оглушительно загоготал, а шериф, метнув в него яростный взгляд, внушительно произнес:
– Над чем это ты ржешь, пятнистая гиена?
– Я по нечаянности проглотил лесного, клопа, – ответил тот, отводя глаза в сторону, – а такая оплошность всегда вызывает у меня истерику.
Шериф приказал мне поднять правую руку. Я поднял, и тот заговорил:
– Клянешься ли ты говорить правду и только правду и ничего, кроме правды?
– Argumentum baculinum. Arrestari et imprisonary. Particeps criminis.
– Что за ахинею вы порете?! – возмутился я.
– … и что соединили Небеса, то не разрушить смертному,– продолжал завывать Хопкинс.– Все, что вы скажете, может быть использовано против вас, да хранит вас Господь! Все. Я только что официально принял тебя в свою команду.
– Да подите вы к чертовой матери! – прорвало меня. – Сами ловите своих воришек! Чего глаза вылупили? Вот как дам промеж ушей, будете знать!
– Ну, Элкинс, – взмолился Хопкинс. – С твоей помощью мы вмиг разделаемся с этими подонками. Тебе и делать-то ничего не придется: лежи себе за скалой да постреливай почаще. Ты будешь отвлекать их внимание, а мы тем временем проберемся за скалами и зайдем с тыла. Видишь, заросли кустарника доходят почти до подножия холма – лучшего прикрытия и не сыскать! Ну что тебе стоит! А я отдам тебе часть награды.
– Не нужны мне ваши паршивые деньги, – сказал я, поворачиваясь, чтобы уйти. – кроме того… о-о-о!
Дело в том, что, потеряв осторожность, я высунулся из-за скалы и тут же пуля, чиркнув по коже чуть ниже
– Черт бы побрал этих убийц! – завопил я вне себя от ярости. – Дайте мне ружье! Я покажу им, как стрелять ниже пояса! Делайте, как задумано, пока я буду кормить их свинцовым горохом!
– Хороший мальчик! – сказал Хопкинс. – Ему еще воздастся по делам его. Сказано это было с легкой усмешкой, но я, не обратив на нее внимания, занял удобную позицию за огромным валуном и открыл по хибаре бешеную стрельбу. Приходилось ориентироваться по клубам дыма которые пробивались сквозь щели в стене, но по тому, как из лощины вскоре стали доноситься проклятия и вопли, можно было судить, что мой свинец причиняет осажденным некоторое беспокойство.
Негодяи в долгу не оставались. Их пули то расплющивались о камни, обдавая мне лицо мелкой крошкой, то свистели над ушами. Я уже с нетерпением начал поглядывая на противоположный склон, пытаясь обнаружить хоть какие-то признаки шерифа и его людей, но услышал лишь конский галоп, удаляющийся в западном направлении! Помню, я еще удивился, кто бы это мог быть, однако стрельбу не бросил и все ждал, что вот-вот по склону скатится шериф со своими парнями и похватает бандитов с тыла. И тут, пока примеривался для очередного выстрела, – бам! – в нескольких дюймах от лица в камень угодила пуля, и острый осколок больно царапнул меня по уху.
Я до того разозлился, что даже не стал отвечать. Жалкое ружьишко в моих руках уже не могло дать выход переполнявшим меня чувствам. Чуть поодаль я заметил большой обломок скалы, нависший над склоном. Отбросив ружье, я встал перед ним на колени и крепко обхватил руками. Затем помотал головой, вытряхивая из глаз каменную крошку, и крикнул так, чтобы те – внизу – могли слышать каждое мое слово:
– В последний раз предупреждаю! Выходите с поднятыми руками и сдавайтесь!
В ответ получил только издевательский смех и мерзкие оскорбления в мой адрес, а также в адрес моих родителей.
– Ну ладно же! – Я был вне себя от злости. – Погодите, безмозглые твари! Если вас расплющит в лепешку, так вам и надо. Потом не жалуйтесь!
Я что было сил начал толкать камень. Жилы на висках вздулись буграми, ноги на фут ушли в землю, из-под ногтей выступила кровь. И вот скала чуть шевельнулась. Я радостно поднапрягся, огромная глыба накренилась и поначалу как бы нехотя, а потом все быстрее и быстрее устремилась вниз по склону.
В воздухе повис вопль ужаса. Я отпрыгнул в кусты, но бандиты были настолько поражены увиденным зрелищем, что уже и думать забыли о стрельбе. Целая скала круша все на своем пути, катилась прямо к хижине.
Дверь распахнулась, и в проеме показалась голова. Не успел человек сделать шага, как я выстрелил, и, громко вскрикнув, он отпрянул вовнутрь – любой на его месте поступил бы точно так же, угоди ему в шляпу пуля из винчестера. В следующий миг скала достигла хижины. Удар пришелся по углу. Послышался жуткий треск, и ветхое сооружение рухнуло, подняв столб пыли, коры и щепок.
Я сбежал по склону. Судя по слабым стонам и неуверенным проклятиям, исходившим из-под обломков, кое-кто еще оставался жив. Я заорал в какую-то щель: