Джентльмен-дьявол
Шрифт:
Первые рассветные лучи просачивались в окно на дальней стене, окрашивая все вокруг сероватым светом. Матрас под ней был слишком удобным, а простыни слишком тонкими. Она стряхнула с себя остатки сна, и тут на нее нахлынули воспоминания о прошедшей ночи. Джордж яростно целовал ее, снова и снова вторгаясь в ее лоно с животной страстью.
Она перекатилась на бок и увидела, что он лежит рядом, закинув руки за голову и неподвижно уставившись в полог. Конечно, у Изабеллы не было опыта пробуждения рядом с мужчиной, но все-таки она кое-что понимала. Что-то было не так. Разве не должен он укачивать ее, прислушиваться
Она протянула к нему руки, но вдруг оробела, и рука повисла на полпути.
– Ты совсем не спал?
– Нет. – Одно-единственное холодное слово после всего, что между ними произошло.
– О! – Изабелла схватилась рукой за горло. – Понимаю. – Она старалась говорить ровным тоном, но на последнем звуке голос все-таки дрогнул.
– Едва ли.
Вот оно. Если недавно ей было холодно, то сейчас наоборот. Невозможно мерзнуть, когда внутри бушует гнев. Из всех несносных, самовлюбленных повес она влюбилась в самого худшего. А ей приходилось видеть и заносчивых, и высокомерных. Она выросла среди людей, наделенных такими качествами, и сама их приобрела. Все ждали, что она выйдет замуж за подобного человека, воспитает в таком же духе своих детей, чтобы и они могли поддерживать миф о своем превосходстве над другими людьми, раз им повезло родиться в правильной семье.
Но когда эти качества становятся оружием против тех, кто не соответствует их стандартам, против таких, как она, это уже нельзя назвать везением.
– Конечно. – Безжизненный тон Изабеллы не выражал никаких чувств. Она впилась ногтями себе в ладони, чтобы унять дрожь в руках. – Я понимаю. Ты получил, что хотел, а теперь бросишь меня, как бесполезную вещь.
Джордж резко повернул к ней голову.
– Что это значит? – Он перекатился на бок лицом к Изабелле. Его плечи загородили от нее всю комнату. – Я вообще не собирался бросать тебя, – отчеканил он каждый слог.
Изабелле захотелось сжаться в комок и стать незаметной, как мышка. Но отступать нельзя, трусить тоже нельзя. Не сейчас. Ей никогда не нравились светские девицы, которые падали в обморок при одной мысли, что кого-то расстроили. Она в эти игры не играет.
– У тебя очень странный способ доказывать это. А что я должна была подумать?
– Думай, конечно, что хочешь, но я считал, что мы уже покончили с вопросом твоего доверия и недоверия ко мне. – Он хрипло хохотнул. – Хорошо сказано, правда? Получается, что ты в любом случае права. Когда дело касается тебя, мне нельзя доверять.
Изабелла с силой втянула в себя воздух. Как разобраться в этом бессвязном потоке слов? Такое впечатление, что, пока она дремала в любовной истоме, Джордж лишился рассудка. Единственный сумасшедший, с которым Изабелла имела дело, быт ее дядя Эразмус, но тот всегда хорошо реагировал на спокойный голос и порцию чего-нибудь крепкого. Она положила ладонь на руку Джорджа.
– Почему бы нам не поговорить об этом?
Джордж покачал головой:
– Не хочу. Не здесь. Тут нечего выпить. – Он потер лоб. – Господи, где добыть бренди?
Прекрасно. Теперь она виновата,
– Сейчас только раннее утро. Нельзя пить спиртное за завтраком.
Плечи Джорджа поникли. Она решила, что это признак успокоения, но Джордж повернулся на спину и прикрыт ладонью глаза.
Изабелла закусила губу. Как разобраться в его поведении? Она все еще размышляла, что бы сказать, когда Джордж потер подбородок, поймал ее взгляд и больше не отводил глаз.
– Ты понимаешь, что я обязан сделать тебе предложение?
На несколько мгновений Изабелла лишилась дара речи и только беззвучно хватала губами воздух.
– Но я не юная девица, которую ты только что лишил невинности.
– Это правда, но ты из хорошей семьи.
– Уже нет.
Джордж поднял руку, не давая ей закончить свои возражения.
– Пусть сейчас ты живешь в стесненных обстоятельствах, но так было не всегда. Хочешь того или нет, но твое воспитание сказывается во всем – как ты берешь чашку, как сидишь на стуле, выпрямив спину, как едва заметно подаешься вперед, когда кто-нибудь что-то рассказывает, даже если это нудное разглагольствование об увлечении семиюродного братца египетскими иероглифами.
Краска залила ее шею. Изабелла вцепилась в простыню.
– Не будем говорить о моем происхождении, сэр. Едва ли я могу ждать от вас предложения о браке. То, что было между нами, ничего не значит.
– А если окажется, что ты снова беременна? – Джордж не отрывал от нее глаз.
Изабелла потерла зябнувшие руки.
– Мы оба пошли на этот риск.
Вернее, она пошла. Она легла с ним в постель, полностью сознавая возможные последствия, даже если второй беременности не будет. О Боже, но ведь речь не просто о ребенке, а о его ребенке. Изабелла прикрыта глаза, представив себе малыша с сияющими глазами и лукавой улыбкой. Сын Джорджа будет попадать в переделки еще чаще, чем Джек.
– Я не собирался так рисковать. И не хотел подводить тебя. Я… я потерял над собой контроль. – Он поерзал на месте и откашлялся. – В любом случае я должен поступить с тобой по справедливости.
Изабелла замерла. Его предложение должно ей польстить. От отца Джека она его так и не дождалась.
Но чего-то недоставало. Джордж произнес все нужные слова, но убежденности в них не было. Он сделал предложение из чувства долга и, возможно, из желания помочь в ее нынешних обстоятельствах, пусть в них и нет его вины. А этого мало, во всяком случае, для Изабеллы Маршалл. Но даже для Изабеллы Миерс, несмотря на ее униженное состояние, этого тоже недостаточно. Она в одиночестве справлялась с трудностями и будет продолжать делать это и впредь. Без Джорджа Аппертона.
– Тебе нет необходимости так поступать. Мое положение намного ниже твоего. Что скажет твоя семья?
Джордж вскочил с кровати, по-прежнему обнаженный и, Боже, такой красивый.
– К черту мою семью! Они не могут ничего возразить.
Изабелла покачала головой, завернулась в простыню и села.
– Прости, но с твоей стороны просто наивно так думать.
Джордж запрокинул голову и расхохотался.
– Наивно? Вот это да! Меня не называли наивным с тех пор, как я стал учиться в Итоне. А если вспомнить, то не называли даже тогда.