Джентльмен-повеса

Маккензи Салли

Леди Данли кивнула в сторону Стивена:

— Вам поможет жених. Крупным собакам часто нужна мужская рука.

— Разумеется. — Стивен лучезарно улыбнулся и обнял Энн за талию. — Буду счастлив взять Гарри в свои руки.

Почувствовав его прикосновение, Энн замерла. Лорнет леди Данли снова взлетел к глазам. Теперь она уставилась на мужскую руку, лежащую на талии Энн. Та попыталась — пусть не слишком энергично, но все же попыталась — высвободиться, но рука Стивена действительно оказалась твердой. Стивен не только не отпустил ее,

но его рука скользнула ниже и теперь лежала на бедре, как раз в том месте, где заканчивался корсет.

Ох, она чувствовала каждый палец этой руки, словно они прожигали дырки в платье и сорочке. Твердость руки и тепло, исходящее от сильного мужского тела, заставляли мысли путаться.

Хотя о чем тут, собственно говоря, думать? Разумом она отчетливо понимала, что должна отодвинуться, но тело почему-то отказывалось повиноваться. Энн втянула в себя воздух и сразу почувствовала запах — неповторимую смесь ароматов бренди, влажной одежды, одеколона и… мужчины.

В животе разлилось тяжелое тепло.

Боже, она никогда в жизни не испытывала ничего подобного, даже когда считала, что влюблена в Брентвуда. Не к добру это все.

— Я постараюсь научить Гарри вести себя по-джентльменски, — тем временем говорил Стивен. — Поскольку я все время был в Лондоне, а леди Энн — в деревне, у меня не было возможности заняться его воспитанием. Кроме того, в деревне собакам предоставляется больше свободы.

— Это я уже заметила, — заявила леди Данли, хмуро глядя на мужчину, — там свободно себя ведут не только собаки. Но даже в деревне не одобрили бы такого поведения, как то, чему я только что была свидетельницей. Вы же знаете, что лондонское общество не потерпит ничего подобного.

— Я…

Стивен не позволил Энн продолжить.

— Мне остается только еще раз извиниться за столь грубое нарушение приличий. Вероятно, всему виной временное безумие. Ведь я так давно не видел любимую. — Мистер Паркер-Рот выглядел искренне раскаивающимся — вероятно, долго практиковался перед зеркалом, будучи ребенком.

Боже правый, леди Данли ему улыбнулась!

— Конечно, я вас прощаю, мой мальчик; Тем более что вы обещали впредь сдерживать свои эмоции. Я понимаю, что такое любовная страсть молодости.

Энн едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. Леди Данли уже давно перевалило за сорок, если не за пятьдесят. Должно быть, любовная страсть молодости превратилась в очень смутное воспоминание.

— Но я проявила бы непозволительную беспечность, — продолжила леди Данли, — если бы не сказала, что общество будет удивлено столь внезапной помолвкой. Вы же не хотите усложнить жизнь леди Энн и ее семьи.

— Конечно, нет.

Энн почти не слышала, о чем шла речь дальше. «Общество не поймет?» Какая ужасная мысль!

Должно быть, она издала какой-то звук, потому что леди Данли обратила на нее покровительственный взгляд:

— Вы счастливица, леди Энн. Множество юных девушек будут по ночам плакать в подушку, когда узнают,

что Червовый Король больше не свободен.

У Энн сердце провалилось в пятки. Это, должно быть, просто ночной кошмар, утешила она себя. Такое не может случиться в жизни. Скоро она проснется и убедится, что спокойно лежит в своей кровати в Крейн-Хаусе и происшествие в парке ей просто приснилось.

— Да, известие о вашей помолвке наделает много шума в обществе. — И леди Данли наконец избавила их от своего присутствия, устремившись через площадь, причем ее походка подозрительно напоминала бег вприпрыжку. Из-под куста к ней метнулась большая серая кошка и пошла рядом.

— Ну, по крайней мере, с Мисс Уискерс все в порядке, — сказал мистер Паркер-Рот, закрывая дверь.

Энн непонимающе уставилась на мужчину:

— Мне плевать на состояние здоровья этой глупой кошки. Куда пошла леди Данли?

— К Мелинде Фолуэлл. Она живет в доме номер сорок пять.

— Кто эта Мелинда Фолуэлл, и почему вы тоже не уходите?

Стивен взял ее за руку.

— Мелинда Фолуэлл — вторая по значимости лондонская сплетница. Вторая после леди Данли. А не ухожу я, потому что нам надо обсудить нашу помолвку. — Он пошел по коридору, открывая двери и заглядывая в них. — Вот, эта комната прекрасно подойдет.

Стивен потянул Энн за собой в комнату, которую Хоббс, днем раньше показывавший дом, назвал восточной.

Она же называла ее гаремом. Комната была обставлена низкими изящными кушетками и изобиловала огромными подушками. Тонкие полосатые занавески свисали с потолка вдоль стен, и создавалось впечатление, что находишься в гигантском шатре.

Мистер Паркер-Рот взял с каминной полки бронзовую статуэтку и принялся ее внимательно рассматривать.

— Интересные у вас украшения, леди Энн.

— Здесь все так было, когда мы приехали, — буркнула она и взяла у него из рук статуэтку. Раньше она не обратила на нее внимания. Статуэтка изображала мужчину и трех женщин, и они… — Боже правый! — Она быстро засунула бронзовое непотребство за одну из кушеток. Как только ей удастся избавиться от новоявленного жениха, она немедленно тщательно изучит все безделушки и уберет неприличные, пока их не обнаружили близнецы. Эта комната должна была понравиться десятилетним сорванцам. — Очевидно, в семье моего отца увлекаются коллекционированием эротичных — я хотела сказать «экзотичных» — вещиц.

— Вероятно. — Настырный жених успел найти еще одну неприличную статуэтку на полке.

— Поставьте на место!

— Ну, не знаю. Пожалуй, она выглядит… возбуждающе, вы не находите? — Мистер Паркер-Рот обжег ее горячим взглядом и стал поглаживать большим пальцем выдающихся размеров грудь бронзовой женщины.

— Конечно же, нет! — Большую грудь ему придется поискать где-нибудь в другом месте.

Да и какое ей дело до большой или маленькой груди?! Как будто ей больше не о чем думать. Это же неприлично.