Джентльмен в Москве
Шрифт:
Однако фойе «Метрополя» не было местом для охоты. Это был дорогой отель, в котором проживали сильные мира сего и влиятельные люди. Поэтому граф, слегка изогнув язык, издал длинный свист на ноте соль мажор. Услышав этот свист, собаки мгновенно прекратили погоню и начали кругами бегать у выхода на лестницу, вынюхивая след. Граф еще два раза коротко свистнул, собаки послушно подошли к нему и легли у его ног.
– Молодцы, – похвалил их граф и почесал каждую из них за ухом. – Откуда вы?
– Гав, – ответили собаки.
– Ну и прекрасно, – сказал граф.
Худощавая красотка поправила шляпку и грациозно
– Спасибо, – холодно произнесла она. – К сожалению, собаки не очень воспитанные.
– Напротив, – ответил граф, – собаки очень хорошо воспитаны.
Красотка вымученно улыбнулась.
– Я имела в виду то, что они плохо себя ведут.
– Вели они себя не очень хорошо, – согласился граф, – но это зависит от тренировок, а не от породистости.
Граф всмотрелся в ее лицо и обратил внимание на то, что высокие дуги ее бровей очень напоминали музыкальные штрихи маркато [36] . Судя по всему, этими штрихами маркато, показывающими, что ноту надо играть чуть громче, и объяснялось то, что красотке нравилось отдавать команды, и то, что она говорила хриплым голосом. Пока граф делал о красотке свои выводы, она сделала о нем свои собственные и холодно добавила без намека на желание его очаровать:
36
Marcato (ит.) – штрих в нотной грамоте, обозначающий подчеркнутое, отчетливое исполнение каждого звука, достигаемое посредством акцента. Знак маркато напоминает галочку.
– Видимо, обращение с собаками важнее, чем их родословная и воспитание, – язвительно заметила она. – Именно поэтому я предпочитаю держать даже самых породистых собак на коротком поводке.
Через час гладко выбритый и подстриженный граф вошел в бар «Шаляпин» и в ожидании Мишки, приехавшего в город для участия в Первом съезде пролетарских писателей, сел за небольшой столик в углу.
Как только граф уселся, он обнаружил, что на банкетке напротив него сидит худощавая красавица, одетая на этот раз в длинное синее платье. Она не привела в бар борзых, а сопровождал ее круглолицый лысеющий господин, смотревший на свою спутницу с собачьей преданностью. Граф случайно встретился с дамой взглядом, и они повели себя так, словно недавнего разговора не было вовсе: он перевел взгляд на дверь бара, а она – на своего преданного двуногого обожателя. В этот момент появился Мишка, одетый в новый пиджак и с аккуратно подстриженной бородой.
Граф встал из-за стола и обнял друга. Потом он не сел на свое прежнее место на банкетке, а предложил его Михаилу. Этот, казалось бы, жест вежливости позволил графу сесть, повернувшись спиной к красотке в синем платье.
– Ну, что будем пить, мой друг? – потирая руки, спросил граф. – Шампанское? «Ch^ateau d’Yquem»? [37] Не откажешься
Но Мишка отрицательно покачал головой, сказав, что хочет пива, и сообщил, что не сможет остаться на ужин.
37
«Шато д’Икем» – белое французское вино, входящее в число самых дорогих в мире напитков.
Графа немного расстроило это известие. Он думал заказать на ужин фирменную запеченную утку в ресторане «Боярский». Граф даже попросил Андрея оставить ему бутылочку того первоклассного французского вина, которое идеально подошло бы к утке и дало ему повод вспомнить и рассказать историю о том, как он однажды оказался запертым в винном погребе Ротшильдов вместе с молодой баронессой…
Графа, разумеется, расстроило известие о том, что его друг не останется ужинать, но по поведению и внешнему виду Михаила он видел, что у него в жизни произошли определенные изменения, о которых тот, возможно, ему расскажет. Пока они ждали заказанного пива, граф спросил друга о том, что происходит на съезде писателей. Принесли пиво, Мишка взял бокал и заметил, что об этом съезде скоро заговорит не только вся Россия, но и, возможно, весь мир.
– Сегодня, Саша, не было перешептываний. Никто не засыпал и не играл карандашами. Все работали, говорили и писали.
Граф усадил Михаила в угол банкетки, закрыв таким образом столом и собой ему выход, иначе тот обязательно бы вскочил и начал расхаживать по залу. «И чем же все были так заняты?» – поинтересовался граф. Мишка ответил, что писали черновой текст «Декларации о намерениях», «Прокламации о поддержке» и «Заявления солидарности». Судя по всему, пролетарские писатели поддерживали не только других писателей, издателей и редакторов, но и всех рабочих и крестьян, сварщиков, токарей и даже дворников [38] .
38
Да, особенно дворников! Этих не воспетых поэтами скромных тружеников метлы и совка, которые встают до рассвета, чтобы убрать грязь и мусор с улиц. Дворники подбирают с мостовых и тротуаров не только спички, окурки, конфетные обертки и трамвайные билеты, но и газеты, журналы, брошюры, гимны, катехизисы, романы, мемуары, контракты, деяния, свершения, договоры, конституции и заповеди.
Убирайте, дворники! Избавьте нас от старого мусора, и пусть мостовые и тротуары России засверкают, как чистое золото! – Примеч. авт.
В первый день съезда программа была такой насыщенной, что ужин подали только к одиннадцати часам вечера. Стол был накрыт на шестьдесят персон, и во главе стола сидел сам Маяковский. Никто никому лекций не читал. Когда все расселись и подали еду, Маяковский встал и ударил кулаком по столу, чтобы привлечь внимание присутствующих.
Желая продемонстрировать, как встал великий пролетарский поэт, Мишка сам попытался вскочить, чуть не сбив бокалы с пивом. Смирившись, он решил прочитать стихотворение Маяковского сидя, но размахивая в воздухе руками.
Конец ознакомительного фрагмента.