Джентльмены чужих писем не читают
Шрифт:
Тем временем его друг и соратник Михаил Иванович, обозначив тактичность, удалился в другую комнату – спальню. Посмотревшись в тонированное зеркало на потолке, Михаил Иванович пригладил жидкий пенсионерский пробор поперёк круглой лысины, отдававшей перламутром не хуже дивана в гостиной, выглянул в окно сквозь щёлку в жалюзи – на тихой улочке было спокойно и безлюдно, только маячил широкоплечий парень в тёмных очках и с пистолетом под пиджаком – после чего брякнулся поверх мехового пледа на водяную кровать и закурил тонкую длинную сигарету – первую за день.
На все лирические переживания он отпустил Бурлаку ровно пятнадцать минут.
Когда Бурлак, изобразив трудный отрыв помутнённых глаз от печальных свидетельств его нищеты и позора, поднял голову, на столе перед ним уже стоял длинноногий фужер, потный, как эскимос в Руанде, до краёв наполненный универсальным вся-моя-печали-утолителем, а в чистой пепельнице справа от фужера желтели тонко порезанные лимонные дольки.
– Может, у тебя там и сала шмат преет идэ-нибудь? – спросил Бурлак, пожирая глазами длинноногий фужер.
– Извини, отвык за долгие годы жизни среди мамедов, – усмехнулся Телешов.
– Сегодня ещё фуршет этот грёбаный в посольстве… – пробормотал Бурлак, берясь сарделькообразными пальцами за ножку фужера. – В честь дня то ли конституции, то ли реформации, то ли реституции… Ну, со свиданьицем тебя, Михалываныч! Это сколько же лет прошло!..
Перед Миxаилом Ивановичем стоял фужер в точности такой же, как и перед Владимиром Николаевичем. Фужеры звякнули друг о дружку и, сотворив по нестеровской петле, отдали содержимое двум могучим армейским желудкам.
Отдали.
Отдали, отдалили московскую гнусь и мерзость.
Михаил Иванович взялся наполнить фужеры по-новой. Он был доволен старым другом: крепок боевой конь, не распался на атомы, узнав о коварстве супружницы, не стукнула в кудлатую медвежью башку застоявшаяся климактерическая моча, наоборот, способен шутку из себя выдавить, стало быть, вполне ещё годен для дела. А к делам мы сейчас и перейдём. Не ностальгическим же, японская богоматерь, воспоминаниям предаваться прилетел он сюда на другую сторону планеты.
– Ты, собственно говоря, уверен, что здесь место вполне безопасное?.. – спросил Телешов.
– Шутишь, – сказал Бурлак. – Это же jag-house. Дом для тайных свиданий. Просекаешь? Доны педры, которые сюда ходят – люди семейные, при должностях, на виду – цены-то тут такие, что урла не сунется. Опять же, тут не Карачи, где кто ишака своего не дерёт – не мужчина. Католическая страна. Официально одна дырка существует, куда мужчине полагается засовывать свою кочерыжку. Значит, что? Клиентам полнейшая конфиденциальность требуется. Так что служба безопасности за километр вокруг всех любопытных и подозрительных шерстит. Мои ребята проверяли. Нет, с этим всё надёжно.
– А ребята твои, часом, не в курсе…
– Что ты приехал? Нет, никто ничего не знает.
– Это хорошо. Мне тут светиться не хотелось бы… Бери рюмку. Между первой и второй – перерывчик – какой? Небольшой.
– Давай про дело, Миша. Побалаболить за старые времена, конешно, приятно, но времени в обрез и у меня, и у тебя. Твой самолёт во сколько? – Бурлак бросил на старого друга быстрый внимательный взгляд.
Михаил Иванович вместо того, чтобы ответить по-человечески, по-военному, что, дескать,
– То, что дома меня дожидается одна сплошная херобина, я и без тебя, Миша, знаю, – сказал Бурлак, вертя в руке фужер с водкой и любуясь играющим в прозрачной алкогольной среде солнечным лучом. – Тут ты мне ни хера Америку не открыл, брат.
– Угу, – прогудел Телешов. – Что же касается э-э-э… судьбы, которую намечает тебе руководство… то я тебе, Володь, прямо всё скажу. Служба твоя заканчивается. Ходит слух, - тут Телешов оглянулся по сторонам и понизил голос, - что загранрезидентуры ГРУ вообще ликвидируют. Зачем, говорят, нужны две разведки, хватит одной СВР.
– Миша, ты что несёшь?! – изумился Бурлак. – Как можно ликвидировать военную разведку?
– Ликвидировать можно всё. Два года назад сенатская комиссия США подняла кипеж, когда нашла в Пентагоне спецслужбу, неподконтрольную ни сенату, ни правительству. И запретила её. А в окружении нашего кто-то под это дело двинул проект: нашу спецслужбу тоже разогнать, в порядке доброй воли. А наш, как ты сам знаешь, в такие мелочи не вникает, не до того ему, человек занятой. Он всякую чепуху сваливает на не столь занятых пацанов… А военная разведка тем пацанам на фиг не нужна…
– Да быть того не может!
– Может, не может… В наше время всё может быть. Да ты сам-то прикинь: много ли в последние годы по своей линии наработал? А во сколько раз твой личный состав сократили? Подозреваю, что не в полтора и даже не в два…
Бурлаку нечего было на это возразить. Действительно, во вверенной ему резидентуре правили свой унылый бал полнейшие застой и стагнация. За последние лет семь он практически не провёл ничего достойного и масштабного; так, обслуживал «транзиты», проводил агентурный регламент, подпитывал старые контакты да жрал текилу на разных приёмах с другими военными атташе и послами. Несколько раз по приказу из Центра затевались какие-то хитроумные операции, но на полпути всё сворачивалось «в связи с изменившейся оперативной обстановкой». Хотя оперативная обстановка эта, насколько Бурлаку было известно, ни в чём и никуда не менялась. Если же он сам предлагал какую-нибудь операцию, приходил из Центра ответ: не надо. И это было непонятно. Такое впечатление, что на ГРУ цикнули, чтобы не напрягались не по делу вблизи американской границы.
Поэтому он сильно удивился, когда услышал не так давно, как американский главшпион Майкл Макконнелл заявил во всеуслышание, что деятельность российских спецслужб против США по своему размаху сейчас приближается к периоду «холодной войны». То есть достали русские шпионы американцев.
Впрочем, на то они и шпионы, чтобы правды вслух не говорить.
– Теперь о тебе, - продолжал Телешов.
– На твоей территории роются смежники: ФСБ перетряхивает армейские интересы, связанные с Маньяной. Наши армейские отцы-командиры тоже роют, и тут уж, как ты понимаешь, кто быстрее. Подробностей я, друг, не знаю. Пока не знаю. А только неизвестный мне наш человек на самом верху сообщил, что была телега из ЦРУ, будто что-то здесь неладно. И этой телеге дали ход.