Джеймс Бонд: Официальная биография агента 007
Шрифт:
После задания в Греции Бонд стал нуждаться в настоящем отдыхе. К тому же нездоровилось тёте Чармиан, и он решил увезти её на несколько дней на юг Франции. «Отпуск?» — недовольно проворчал М. «Мне полагается, сэр». Бонду и в самом деле полагалось — четыре недели в году плюс отгулы за потраченные на службе выходные. «Вы ведь знаете, под каким давлением находится сейчас наша служба, 007». «Но ведь мне полагается.»
Через некоторое время мисс Трублад вернула Бонду его прошение об отпуске со стоящей внизу листа мелкой подписью М.: «Разрешить на три недели в начале июля».
Тётя
— Какая у тебя интересная тётя! — сказал Рейнард Бонду.
— Какие у тебя хорошие друзья, — сказала Бонду позже тётя Чармиан.
Отпуск был прерван неожиданным звонком из Лондона.
— Ты нужен М., — сказал Бонду начштаба.
— Но я ведь в отпуске. Неужели нет подходящей замены?
— В том то и дело, что нет. Специфика задания такова, что заняться им можешь только ты.
— Хм.
— В общем, завтра ждём тебя в офисе. Да, и передай там привет своей юной леди.
— Эта леди — моя тётя.
— Мм. Тогда передай привет своей тёте. Как она там?
— Спасибо, хорошо.
Следующим днём Бонд уже предстал перед М. Суть этого разговора Флеминг описал в романе «Казино, Рояль”». Слушая своего начальника, 007 испытывал сложную гамму чувств: с одной стороны — грубо прерванный отпуск, а с другой — интрига нового назначения. М., кстати, не счёл нужным извиняться за то, что оторвал его от отдыха.
Суть задания заключалась в том, что Бонд должен был разгромить в карточной игре Ле Шиффра — советского агента, присвоившего партийные фонды коммунистов северной Франции. Репутация Бонда по выводу на чистую воду румын в 1938 году была настолько известной, что на это задание выбрали именно его.
Едва приехав в Руаяль-лез-О, Бонд тут же почувствовал охватившую его ностальгию. Покажет он сейчас этому Ле Шиффру, как когда-то показал румынам. И Матис из Второго бюро ему в этом поможет — как помог когда-то.
Именно эта ностальгия и послужила причиной его несколько странного поведения на том задании — в том числе и по отношению к агенту Веспер Линд. Почему его с ней отношения дошли до того, что он захотел на ней жениться? Я тактично спросил его об этом.
— Да, я действительно вёл себя странно, — неожиданно ответил Бонд. — И до сих пор не понимаю, как это со мной могло произойти. Разве что. Именно этим она меня и очаровала — своей мистической тайной, которая впоследствии оказалась тем, что она была двойным агентом, работавшим на русских.
— А как вы объясните,
— Ах, этот Флеминг. Конечно, он истолковал это как мою ненависть к девушке. В действительности же я глубоко скорбел по Веспер и фактически обвинял себя в её смерти — она ведь покончила с собой из-за наших с ней отношений, а с таким грузом жить тяжело. Однако как бы то ни было, а жестокая логика секретной службы расставила всё на свои места. Останься Веспер жива — и моей карьере пришёл бы конец. Но она умерла, и я продолжил свою работу. Мой успех в операции был высоко оценен моим руководством, и это помогло мне укрепить своё положение.
— И что было дальше?
— Я вернулся в Лондон и понял, что ничего не изменилось. Мэй уже ждала меня с завтраком из варёных яиц и свежим номером «Таймс». Я по-прежнему был свободен. Потом был визит к М. Тот, как обычно, был не очень разговорчив. «С этим нужно разобраться, — угрюмо сказал он, указывая на моё предплечье с вырезанной на нём русской буквой «Ш». — Мы не можем позволить себе иметь агента в отделе «00» с таким опознавательным знаком». Позже, когда я разговаривал с начштаба, тот сказал мне, что М. всё же удостоил меня похвалы. А к концу рабочего дня Манипенни принесла мне служебную записку о предоставлении мне восстановительного трёхнедельного отпуска в конце августа.
— И?
— Я поехал в Прованс* IIобласть на юго-востоке ФранцииП. Вы спросите, почему именно туда? Дело в том, что ещё весной того тогда я узнал, что умер Мэддокс, и его жена Регина приобрела себе небольшой домик рядом с Монпелье* IIгород на юге Франции неподалёку от ПровансаП. Я написал ей, и она пригласила меня к себе.
— То есть, вы хотите сказать.
— Нет, нет, между нами ничего не было. Мы так и остались просто друзьями, и для её детей я был по-прежнему «дядей Джеймсом». О Мэддоксе мы с ней не разговаривали — она только сказала, что он умер озлобленным на весь мир.
— А рука?
— Руку мне прооперировали потом — уже в Лондоне. Сказать по правде, это было больно и неприятно. Утешало только одно — у доктора была симпатичная ассистентка, и у меня с ней был роман. Потом, в ноябре, у меня была стычка с господином Бигом на Карибах* //действие описано в романе Флеминга «Живи и дай умереть»//. Это также стало моим успехом — наше казначейство разбогатело почти на пять миллионов фунтов стерлингов. Как-то я пошутил по этому поводу с М., сказав, что плачу за своё содержание. Он не оценил шутки. Сказал, что это не должно являться предметом обсуждения настоящих мужчин.
10. Вендетта
— Со ВРЕМЕНЕМ я СТАНОВИЛСЯ слишком самонадеянным, — продолжил Бонд, — а это опасно — особенно в моей профессии. Несколько удачно проведенных операций могут создать иллюзию того, что так будет продолжаться вечно. развивается своего рода «комплекс супермена». М. это очень хорошо понимал, поэтому и был скуп на похвалы. И вот моя самоуверенность сыграла со мной злую шутку. В 1952-ом я едва не вылетел из-за неё из Секретной службы.
Это произошло через некоторое время после того, как Бонд вернулся с задания по уничтожению мистера Бига.