Джеймс Поттер и проклятие Привратника
Шрифт:
– К тому времени, как ты завтра проснешься, мы, скорее всего, уже уедем, – сообщила она. – Папа говорит, нам нужно поскорее вернуться в Данию.
– Тогда, – ответил Джеймс, – счастливого пути, Люси. Прости за все. Так будет не всегда, правда? Если верить папе, дядя Перси – свой человек в Министерстве.
Люси улыбнулась:
– В следующем году это не будет иметь значения, верно? Я буду в Хогвартсе с тобой, Альбусом, Луи, Роуз и Хьюго. Будет весело.
Джеймс кивнул. Что–то в разговорах с Люси тревожило его. Не то чтобы он не любил ее. Во многом она нравилась ему гораздо больше остальных кузенов, особенно Луи.
– Напишешь мне парочку писем, Джеймс? – ее глаза оставались серьезными. – Расскажешь, как дела в школе. Повеселишь меня. У тебя хорошо получается.
Джеймс опять кивнул:
– Хорошо, Люси. Напишу. Обещаю.
Люси осторожно закрыла дверь в спальню, которую делила с сестрой. Джеймс уже повернулся к двери, ведущей в его комнату, как краем глаза уловил какое–то движение. Остановившись, он посмотрел в ту сторону. Дверь в коридор была чуть приоткрыта, но в помещении было темно. Вероятно, кто–то ждал, пока он закончит. Он толкнул дверь и высунулся наружу.
– Я все, – объявил он. – Ванная свободна.
В коридоре никого не было. Джеймс посмотрел в обоих направлениях. Лестницы в концах коридора были невероятно скрипучими, так что он наверняка услышал, если бы по ним кто–то прошел. Он нахмурился и только–только собрался повернуться, чтобы двинуться дальше, как краем глаза заметил движение. Что–то промелькнуло в лунных лучах, падающих сквозь большое окно. Какое–то мгновение в них танцевала чья–то тень, а через секунду все снова было тихо.
Джеймс вышел из ванной, не сводя глаз с очертаний окна, вырисованных бледным лунным светом на полу и стенах. Что бы ни двигалось там ранее, больше он этого не видел. Он сделал несколько шагов по направлению к лестничной площадке, и тут под его ногой скрипнула половица. Этот звук как будто вспугнул тень, показавшуюся в лунном свете. Она промчалась по силуэту окна, словно ящерица, но явно была длиннее и обладала руками и ногами, словно разделенными на несколько сегментов. Намек на несообразно большую голову и уши – и тень исчезла.
Джеймс замер посреди коридора, крохотные волоски на его руках встали дыбом. Тень двигалась не бесшумно, производимые ею звуки напоминали шелест сухих листьев, падающих на камень. Джеймс изо всех сил напряг слух и снова услышал движение. Торопливые шажки раздавались с лестницы, расположенной пролетом ниже. Без лишних раздумий он направился туда.
Как обычно, ступени протяжно заскрипели, так что Джеймс не мог ничего расслышать, пока не достиг первого этажа. Семейные часы Уизли тихонько тикали в темноте, когда он крался через гостиную по направлению к кухне. На подоконнике стояла одинокая свеча, утонувшая в настоящем вулкане из воска. Лунный свет пересекал комнаты, отражаясь от бесчисленных горшков и сковородок, висящих над кухонным столом. Джеймс остановился и наклонил голову, прислушиваясь.
Шебуршание раздалось снова, и тут он увидел ее. Крошечная тень мелькнула, подскакивая, около шкафчиков, исчезая и появляясь в полосах лунного света. Похоже, она удирала в сторону кладовки. Джеймс
Тень остановилась в углу на потолке и, казалось, взглянула вниз, на Джеймса. Крошечная фигура несколько напоминала домашнего эльфа, за исключением размера и непривычного количества суставов на конечностях. Вдруг она выпрыгнула из тени. Джеймс бросился вслед за существом, понимая, что оно направилось к задней двери. Удивительно, но дверь была открыта настежь.
Джеймс выскочил на улицу: ночной воздух был свеж. Он дико огляделся и напряг слух, силясь уловить тихий, удаляющийся звук. Никаких признаков крошечной фигуры не было.
– Добрый вечер, Джеймс, – раздался голос позади него, мальчик чуть не закричал от удивления. Обернувшись, Джеймс увидел отца: он сидел на поленнице, держа в руках бокал. Гарри рассмеялся.
– Прости, сынок. Я не хотел тебя пугать. Из–за чего ты такой нервный?
Нахмурившись, Джеймс снова огляделся:
– Мне показалось... показалось, я видел что–то.
Гарри тоже огляделся.
– Ты же знаешь, в этом доме многое можно увидеть: упырь на чердаке, садовые гномы. Обычно они обитают за пределами дома, но всегда находится парочка храбрецов, которые могут пробраться ночью и украсть одну–две репы. Они полагают, что, собирая урожай, мы воруем у них, поэтому порой бывают корыстными.
Джеймс пробрался к поленнице и сел рядом с отцом.
– Что пьешь? – он покосился на отцовский бокал.
Гарри тихо засмеялся:
– Вопрос скорее в том, что я не пью. Это огненный виски. Никогда не понимал его вкуса, но традиция есть традиция.
– Что за традиция?
Гарри вздохнул.
– Такой способ помянуть. Глоток в честь твоего дедушки и того, что он для нас значил. В ночь, когда мы похоронили твоего дядю Фреда, я пил с твоим дедом и Джорджем.
Джеймс немного помолчал, вглядываясь в темный сад и двор. В лунном свете чуть ниже вершины холма виднелась крыша гаража. Сверчки стрекотали свою неизменную летнюю песню.
– Я рад, что ты сейчас здесь, со мной, – заговорил Гарри.
Джеймс посмотрел на него:
– Тогда почему ты не пришел и не позвал меня?
Гарри пожал плечами:
– Пока ты не пришел, я не знал, что хочу тебя видеть.
Джеймс прислонился к гладкому каменному фундаменту дома. Он приятно холодил после дневной жары. Небо было непривычно чистым. Туманная полоса Млечного Пути, подобно руке, протянулась через небо, спускаясь вниз, к огням деревни, что скрывалась за садом.
– Твой дед был мне как отец, ты знаешь, – сказал Гарри. – Я тут сидел и размышлял. Конечно, я привык его так называть, но никогда всерьез не задумывался об этом. Никогда не осознавал, сколько в этом правды. Полагаю, мне и не нужно было, до этого момента.
Джеймс посмотрел на луну.
– Ну, это вполне логично. В смысле, твой отец погиб, когда ты был ребенком. Ты никогда не знал его.
Гарри кивнул:
– А мой дядя Вернон... хотел бы я сказать, что он сделал все, чтобы заменить мне отца. Но ты знаешь, что это неправда, ведь ты слышал достаточно о том, как все было. Честно говоря, я и не знал, что теряю. Просто знал, что все не так, как должно быть.
– Пока не женился на маме и не стал почетным Уизли?
Гарри, улыбнувшись Джеймсу, кивнул: