Джейн Эйр (адаптированный пересказ)
Шрифт:
– С ней никогда еще такого не было, – сказала наконец Бесси, удивленно глядя на меня.
– Ну, в тихом омуте черти водятся. Сколько раз я говорила миссис Рид, что сомневаюсь в этом ребенке, и миссис всегда соглашалась со мной. Нет ничего хуже такой тихони! Я никогда не видела, чтобы ребенок в ее возрасте был настолько замкнутым.
Бесси не ответила; но немного погодя сказала мне:
– Вы должны понимать, мисс, что вы в долгу перед миссис Рид: она же кормит вас; если она вас выгонит, то вам прямая дорога в работный дом.
Я не знала, что ей ответить.
– И не воображайте, что вы родственница мистеру Риду и его детям, если даже миссис Рид так добра, что держит вас в своем доме. Её дети будут богаты, а у вас никогда ничего не будет. Поэтому вы должны покориться и быть любезной с ними.
– Мы ведь говорим все это ради вашей же пользы, – добавила Бесси уже мягче. – Постарайтесь не быть дерзкой.
Они ушли, меня же заперли на ключ.
В красной комнате стоял страшный холод, потому что ее почти не топили: сюда редко кто заглядывал. Иногда в эту комнату заходила миссис Рид, чтобы проверить содержимое какого-то секретного ящика в шкафу, где хранился фамильный архив, шкатулка с драгоценностями и портрет умершего мужа.
С тех пор, как умер мистер Рид, прошло девять лет; именно в этой комнате он умер; здесь он лежал мертвый; отсюда вынесли его гроб, – и с того дня комната стала нежилой. Вот в эту самую комнату меня и заперли.
Мне было страшно, но страх еще не победил меня окончательно. Кровь во мне еще кипела, и негодование поддерживало мою храбрость. Почему прощают все проступки эгоистичной Элизе, капризной Джорджиане и жестокосердному Джону? Наверное, потому что мои кузины красивые, а Джон, чтобы он ни сделал, всё равно остается для мисс Рид ее «дорогим сыночком». Мне же не прощают ничего. Я стараюсь во всем, а меня называют не послушной, упрямой вруньей, и так каждый день.
Я чувствовала себя такой несчастной! Я не понимала: за что меня так мучают? Теперь, когда прошло столько лет, у меня есть ответ на этот вопрос. Я совершенно не подходила к Гейтсхэдхоллу. Я была среди них как белая ворона, у меня не было ничего общего ни с миссис Рид, ни с ее детьми. Да, они не любили меня, но ведь и я не любила их. Почему же они должны были относиться тепло к ребенку, который не принимал их взглядов на жизнь, их порядков, который ни в чём не походил на них, который смел протестовать против унижений и плохого к себе отношения? Если бы я была веселой глупой куклой – пусть даже зависимой сиротой, – миссис Рид отнеслась бы ко мне гораздо добрее; ее дети дружили бы со мной; слуги тоже не делали бы из меня девочку для битья.
Я была уверена, что если бы мистер Рид – брат моей матери – был жив, он относился бы ко мне хорошо. Меня душили слезы. А вдруг призрак мистера Рида захочет прийти сюда и утешить меня?
И тут какой-то слабый свет появился на стене. Может быть, лунный луч или свет фонаря? Мое сердце нервно забилось. Меня охватил ужас. Я бросилась к двери и стала дергать ручку. Затем услышала поспешные шаги по коридору,
– Мисс Эйр, вам плохо? Вы больны? – спросила Бесси.
– Что за шум! Я ужасно испугалась! – воскликнула Эббот.
– Выпустите меня отсюда! Я хочу в детскую! – закричала я.
– Что тут происходит? – властно спросила мисс Рид, привлеченная криками. – Эббот, Бесси! Я, кажется, приказала оставить Джейн Эйр в красной комнате, пока сама не выпущу её!
– Мисс Джейн так громко кричала, сударыня, – виновато сказала Бесси.
– Оставьте ее, – был единственный ответ. – Отпусти руки, мерзкая девчонка! Криком ты ничего не добьешься, можешь быть уверена. Теперь ты останешься здесь еще на лишний час, да и то выпущу я тебя только при условии полного послушания с твоей стороны.
– О, тетя! Пожалейте меня! Простите! Я не выдержу этого… Накажите меня как-нибудь по-другому! Я умру, если…
– Замолчи! Ты просто отвратительна!
В её глазах я действительно была отвратительной. Она считала меня опытной артисткой, искренне веря, что я только и умею, что притворяться и лгать.
Бесси и Эббот ушли, а миссис Рид грубо втолкнула меня обратно в красную комнату и молча заперла на ключ дверь моей тюрьмы.
Со мной, видимо, случился припадок, и я потеряла сознание.
Глава III
Помню одно: очнулась я, как после страшного сновидения. Я слышала голоса, которые едва доносились до меня; волнение и абсолютный страх заглушили все мои чувства.
Еще несколько минут – и я пришла в себя. Теперь я прекрасно понимала, где нахожусь: в детской, в своей собственной кровати. Была ночь, на столе горела свеча, Бесси стояла в ногах кровати, а надо мной склонился какой-то господин.
Мне сразу же стало легче. Я почувствовала себя в безопасности, потому что в комнате был посторонний человек, у которого не было причин меня ненавидеть. Я знала его, это был мистер Ллойд, аптекарь, которого миссис Рид вызывала, когда болели слуги. Для себя и своих детей она приглашала врача.
– Ну-ка, кто я? – спросил он.
Я ответила и протянула ему руку. Он взял ее, улыбнулся и сказал:
– Ну, теперь мы пойдем на поправку.
Затем он сказал Бесси, чтобы меня ночью ни кто не беспокоил. Дав ей еще несколько указаний, предупредил, что завтра опять зайдет, и ушел. Мне с ним было так спокойно, что, когда за ним закрылась дверь, я снова почувствовала себя незащищенной, да и комната словно потемнела.
– Может, вы теперь заснете, мисс? – ласково спросила Бесси.
Я не знала, что ответить, боясь грубости с её стороны.
– Попытаюсь.
Бесси ушла в комнату для горничных, расположенную рядом с детской. И я услышала, как она сказала:
– Сара, ложись со мной в детской, а то я боюсь, что эта бедная девочка умрет. Странно, что с ней случился этот припадок… Интересно, что она чувствовала? Все-таки миссис Рид была на этот раз чересчур сурова.
Они еще с полчаса перешептывались, пока не уснули.
Я же так и не смогла заснуть до утра.