Джейн Спитфайр. Шпионка и чувственная женщина
Шрифт:
Глава 1
Праздник в семье Дженет Картрайт
– Где мои новые трусы? – спросил мистер Элдридж Картрайт, муж идеальной хозяйки дома, госпожи Дженет Картрайт.
– В верхнем ящике, милый, как всегда…
Дженет была сама любезность, несмотря на бесконечные кулинарные хлопоты. То был важный день в жизни Дженет: двое ее детей-близнецов, Гельмут и Линда, отмечали сегодня свой седьмой день рождения. Позвали всех школьных приятелей. Дом Картрайтов был большим, трехэтажным, с прекрасным садом. Супружеская чета решила позвать также родителей всех ребят,
К счастью, кухня была достойна сказки «Тысячи и одной ночи». Мечта домохозяйки! Электропечь, электроплитка, тостер, шейкер, электроножи, электромясорубка. А еще – специальное массажное кресло, нежно гладившее ягодицы молодой женщины, в то время как волосы ее накручивались на электробигуди.
В готовке, заботе о своей внешности и внимании к мужу и детям Дженет была неутомима. Она не была красива, но и некрасивой ее никто не назвал бы. Она носила очки по причине легкой близорукости и одевалась в те кружевные платьица, которые могут порой нравиться, но даже отдаленно непохожи на произведения модных домов Европы. Диор, Деннер, Балансиага пришли бы от них в ужас, но соседи находили эти платья миленькими. И в конце концов, ведь миссис Картрайт одевалась не для Диора, Деннера и Балансиаги, – а для родных, близких и соседей. Так что все нормально.
Семья Картрайтов жила в Милуоки, штат Висконсин, городе на берегу Мичигана, ничем не примечательном. Разве только милуокское пиво считалось одним из лучших в Соединенных Штатах – но на общем весьма среднем фоне. Озеро замерзало зимой, а весной, когда вскрывался лед и приходили первые корабли – из других городов, даже из Европы, – все жители бурно отмечали начало навигации. Это и было самым значительным событием в Милуоки.
Еще одно событие – Праздник Наций, где собирались граждане более девяноста стран, готовившие свои национальные блюда. Издалека в город приезжали армяне и бразильцы, пакистанцы и танзанийцы, ливанцы и австралийцы, мозамбикцы и ангольцы, арабы и израильтяне, люди со всего света. Великое гастрономическое братство народов! Своего рода ООН ножей и вилок, супов и закусок, перца и гвоздики.
К сожалению, в остальном милуокская жизнь текла размеренно и скучно. Толстый слой снега зимой (до метра) заставлял не выходить из дома без особой нужды. Пленники домашнего очага… Правда, семья Картрайтов была очень дружной. Например, в этот день, пока отец одевался, а мать готовила, двое юных юбиляров оттачивали свои умения, которые пригодятся им в будущем. Гельмут играл на скрипке, а Линда одевала куклу.
Оба были детьми молчаливыми, даже слегка угрюмыми. Это им очень шло, особенно зимой. Они хотели пойти по стопам родителей. Отец был инженером-кораблестроителем, а мать… Кем будет Линда, когда вырастет? Она бы хотела быть как мама, но… Каждый раз, объясняя, за что ей платят деньги (немалые деньги), Дженет конфузилась, запутывалась, и девочка с каждым разом понимала все меньше.
Профессия миссис Картрайт была настоящей тайной.
Она подолгу оставалась в Милуоки, посвящая себя каждодневным делам, занимаясь тщательной уборкой. А иногда целыми месяцами не появлялась дома, писала редко и, казалась, забывала на это время родных. Соседи ничего не знали, муж подозревал кое-что, но не был уверен. Однако слепо верил жене, считая,
Да и зачем?
Миссис Картрайт не была образцом совершенства. Смысл жизни для нее был в детях, которые должны быть здоровыми и крепкими, примерными гражданами, защитниками американского образа жизни. Должен с грустью признаться, что Дженет не уделяла должного внимания исполнению супружеского долга. Когда муж просил делать это почаще, она сурово отвечала:
– Раз в месяц вполне достаточно!
Элдридж доказывал, что секс – лучшая гимнастика, лучшее из упражнений для тела, способствующее гармоничному развитию мышц. Дженет была непреклонна:
– Раз в месяц вполне достаточно! Есть другие полезные упражнения: плавание, ходьба, езда на велосипеде. А поощрять разврат – нет! Это не в моих правилах!
И вопрос на этом закрывался.
В отношении к детям она была все той же суровой пуританкой, ничего не говорила им о сексе, и несчастные считали, что их нашли в капусте. Поскольку капуста не растет зимой, мать сталкивалась с известными трудностями. Тут приходил на помощь старый верный друг аист, сбросивший в капустные заросли корзинку с близнецами.
Судьба детей была предопределена: никакого секса до брака, который был намечен в 21 год для Гельмута и в 18 лет для Линды (с молодым человеком 21 года). Следуя духу времени, Дженет допускала, что у юноши ко времени свадьбы может иметься кое-какой опыт – в случае надобности она сама наймет проститутку, лучшую в городе, дабы не замарать репутацию какой-нибудь юной девушки.
Слишком жесткая мораль? Напомню, что семья жила на северо-востоке США, а не в Нью-Йорке или в Сан-Франциско. Обычаи и моральные нормы становятся менее строгими по мере приближения к океанскому побережью.
Муж закончил одеваться и пошел проверить, как идет подготовка к празднику. Супруга при помощи электричества колдовала над блюдами. Разговор зашел о ценах, о дороговизне, об инфляции, о последнем политическом скандале, – как это случается у многих супружеских пар.
Мистер Картрайт алчными глазами следил за покачиванием бедер супруги, за колыханием грудей. Когда Дженет проходила мимо, он не удержался и схватил ее с намерением поцеловать – и не только.
– Нет-нет, милый, сегодня ни в коем случае. Раз в месяц вполне достаточно!
– Сегодня 23-е, а последний раз был 22-го… в прошлом месяце. Я отлично помню…
– Хорошо, милый. Сегодня вечером, когда гости уйдут. Обязательно!
Муж надел очки, сел в массажное кресло.
– Сегодня вечером… – удовлетворенно повторил он.
И беседа потекла более непринужденно: шпионаж, политика, грязные делишки в Вашингтоне.
Приглашенные уже начали подходить, а еда еще не была готова. Дженет попросила мужа развлекать их при помощи шуток, любезностей и виски.
Народу было немало: преподаватели, торговцы, банковские служащие, пивовары, творческие личности. Все женщины – в кружевных платьях, шляпках, все мужчины – пахнущие одеколоном, в начищенных до блеска ботинках, темных костюмах, итальянских галстуках. Приличное общество приличного города. Неизменной темой для разговоров был Уотергейт.
– Я считал, что только в Латинской Америке продажные правительства! Там, я понимаю… тропическая жара… Но здесь, в нашем климате…
– Немыслимо! – дружно поддакнули все.