Джейтест
Шрифт:
Теперь плавание не требовало такого дьявольского напряжения, как днем, и они решили не делать ночного привала: спали по очереди, сменяя друг друга на вахте каждые три часа. Хотя небо и было напрочь скрыто гребнями низких туч, видимость была неплохой: к зловещим отсветам пожарища добавлялась вечная иллюминация Внутренних Пространств — зыбкий, трепетный свет электрических разрядов, тлеющих вокруг горизонта, в складках облачных гряд, вдоль зубцов горных кряжей вдали. С плотом теперь вполне можно было справляться в одиночку, течение само сносило его к
— К полудню будем на месте. — Сухов присел к Тому, который пытался задремать, привалившись к плечу Кайла, погруженного в иную явь — в явь Больного Царства. — К вечеру подтянутся проводники, расконсервируем глайдеры — и на следующее утро двинем на Большую землю. В первых числах будем в Вестуиче. Гос-с-споди! Как же я там давно не был.
— Да, там, наверное, многое для вас изменилось за эти годы, — согласился Том. — Вестуич хорошо подойдет для... Для того, чтобы дождаться результата. Пока что это — все еще провинция. Там дом Кайла. Значит, туда и тронемся. Или «Линчжи» нас приютит где-то ближе к столице. Вот что...
Он потер лоб. Сухов выжидающе смотрел на него. Он, видно, давно уже понял, что у Тома есть что сказать ему. Оглянувшись через плечо, он позвал Цинь, та тоже и не думала спать — о чем-то тихо говорила с Проводником, который нес вахту у рулевого весла. Тот кивком отпустил ее.
— Дело в том, — Том снова, морщась, начал растирать лицо, — дело в том, что, похоже, со мной снова было... это.Я... Я на какое-то время был им. — Он кивком указал на Кайла. — Им или тем, кем он стал. В кого воплотился — там.
— Но... — начал Павел. — Сказано было, что «он не сможет докричаться до нас». Он изолирован там.
— Сказано было, что «наделенные особым Даром люди иногда устанавливают какое-то подобие контакта с Мирами Царств», — напомнила Цинь.
И смолкла, приглядываясь к медленно скользящей мимо громаде берега.
— Похоже, что Джей держит слово — наделяет каждого прошедшего Испытание Даром, — вздохнул Сухов. — Надо только присмотреться к себе.
— Вот, — вдруг резко выбросила вперед руку Цинь. — Видите?
— М-м... Что я должен видеть? — несколько недоуменно спросил Павел.
Том осторожно перехватил узкое запястье ученицы Мастера Лю и присмотрелся к нему:
— По-моему, мы должны были видеть те два шрама — ритуальных, вы говорили. — Он перевел взгляд на лицо девушки. Тряхнул головой. — Слушай, а ты... Вы... Я в том Мире проснулся, в котором надо? Может, вас, часом, подменили, пока мы шатаемся по этим краям, мисс Циньмэй? Или то были не настоящие шрамы?
— Самые настоящие, будьте спокойны. И никто меня не подменял. Просто... Сначала я думала, что это все мне только кажется, а потом убедилась:
— Да, — Том кивнул. — Я очень поразился тогда.
— У меня не только это получается. Вот ты помнишь... Помнишь, как мы поссорились тогда?
Роббинс ожесточенно потер виски:
— Разве мы с тобой ссорились, Цинь?
Проводник задумчиво переводил взгляд то на одного, то на другую.
— Вы ссорились, — тихо уточнил он.
— А я захотела, чтобы ты это забыл. Чтобы не было этого вовсе — для тебя. И ты... И этого для тебя не стало. Я могу... — Она сделала перед глазами жест — узкой, темной ладошкой, словно снимая невидимую паутину. Или — стирая что-то с доски. — Вот. Я могу очищать. Сознание. Душу. Другим. — Она вдруг сгорбилась, по-детски горестно прикусила губы: — Другим. Себе — не получается. — Она снова выпрямилась. — Вот сейчас я скажу слова. А ты их запомнишь. Слушай: «Семь ветров, семь судеб, семь самураев». Повтори!
— М-м... «Семь ветров, семь судеб, семь самураев», — повторил Том.
— А сейчас...
И снова бронзовая ладошка взлетела вверх. Теперь к лицу Тома. Смахнула невидимые знаки.
— Повтори! Повтори теперь!
— Что повторить? — Он ожесточенно тер виски.
Впервые в его глазах Цинь увидела эту тень — тень страха.
— Повтори слова, которые я просила тебя запомнить.
— Ах да... Ты же только что... Только что сказала. Вот черт! — Том сильно сжал руками голову, словно хотел сломать свой череп к чертовой матери. — Ты — вот что. Ты не делай так больше, Цинь. Это... Это плохо. Понимаешь?
Тень не уходила из его огромных, словно фосфоресцирующих глаз — глаз потомка африканских колдунов.
— Я не буду этого делать. Друзьям. — Она неожиданно провела рукой по его жестким волосам. Ей хотелось прогнать злую тень. — Только если меня попросят. Или если без этого нельзя будет.
— А наоборот... Вернуть память ты можешь? — уже своим, не ломающимся от напряжения голосом спросил Том.
— Нет. Это — насовсем. Только от кого-нибудь другого можешь узнать то, что я... отнимаю.
— «Семь ветров, семь судеб, семь самураев», — тихо напомнил Проводник.
Том потряс головой. Нет, никогда он не слышал этих слов.
— Не могу возвращать, — вздохнула Цинь. — И никто не может. Я пробовала, и там, в Стае; и с нашими «яйцеголовыми» из институтов. В «Линчжи» есть хорошие специалисты, и работают с памятью тоже. Может, это придет. Потом. А может, это так и надо — уметь навсегда отнимать у человека что-то, что ему не надо, что губит его. Это ведь тоже исцеление.