Джим Хокинс на острове с сокровищами

Никатор Александр

Разозлившись на себя, Хокинс принял окончательное решение: немедленно идти к «Эспаньоле» и пока светло попытаться устроить там мятеж против Сильвера.

Потом, не меняя положения шхуны — пойти в форт на переговоры и предложить остававшимся там людям сделку: сокровище и корабль, в обмен на возвращение в Англию и долю в добыче! Морякам, что станут на его сторону, ясное дело, также причитается равная доля со всеми.

— Капитан Хокинс… — мурчал себе под нос Джим, — зря одноногий Окорок тогда смеялся, я вполне могу стать капитаном, пускай и всего на несколько часов — но могу! Из юнг — в капитаны! Это что то…

Глава

пятнадцатая: «Два капитана одной шхуны»

После того как общий план возвращения на шхуну и попытку организовать на ней мятеж, против Сильвера и пиратов с «Моржа», был окончательно принят Джимом за самый скорый к исполнению — встал вопрос когда и как его осуществить: первоначально подросток планировал ночью, при неверном свете Луны добраться до шхуны, на найденном каноэ убитого им Бена «Дикаря» и поднявшись по канатам или якорной цепи — попытаться…

— Что? — сам у себя спрашивал Хокинс, вытаскивая каноэ на берег и осторожно пряча её за несколькими большими валунами, в человеческий рост. — Что далее?

Вопросов к самому себе у него скопилось множество: именно ночью ему удалась великолепно акция на «Морже», когда, благодаря пиратскому раздолбайству и желанию наконец всласть напиться, морские разбойники попросту не смогли оценить что у них тогда на борту происходило — вторжение чужака, похищение карты с обозначениями сокровищ капитана Флинта, убийство самого Флинта и ещё какого из пиратов, кого Джим попросту застрелили в упор, из мушкетона самого командира «Моржа».

Тогда всё прошло просто великолепно, везло всё что могло везти — достаточно вспомнить ошибку Пью, ставшего слепым из за неё и самого лучшего «танцора» пиратов, Сильвера, лишившегося ноги: Пью полез с фонарём на осмотр нижней палубы из за шума и стрельбы, без прикрытия хоть ещё кем из пиратов, а Сильвера, оставшегося на вершине трапа — таковым тогда считать было нельзя и Джиму удалось ловким броском мушкетона разбить фонарь и покалечить Пью, выведя его на время из строя.

Сильвер растерялся и дал себя спихнуть на нижние палубы, а при падении по ступенькам трапа ещё и сломал себе ногу — удивительное везение подростка и невезение квартирмейстера пиратской ватаги!

Залп вахтенных «Моржа», в сторону пороховой комнаты, когда пьяных взрослых мужчин подросток спровоцировал криком об опасности и сообщением о похищении карты — уже скорее случайность: пьяные, ничего не подозревающие моряки, уверенные что в порту Кингстона им попросту нечего опасаться — дали явнейшую слабину и за это заплатили по самой высокой цене.

— Может пираты и сейчас перепились? — с надеждой спрашивал у себя Джим, осторожно оглядываясь и взбираясь на небольшой утёс, с которого можно было наблюдать чуть сбоку и с высоты, за верхней палубой «Эспаньолы».

Егерей Трелони на утёсе не было и опасения подростка о встречи с кем из них, оказались напрасны: «Почти наверное что пьяны! От страха и что бы зализать раны… Значит ночью? Однако мне придётся в темноте искать на шхуне моряков Смоллетта и как то договариваться с ними, что бы они меня сразу же не пристелили, что тоже, чревато многими неприятностями. А если я наткнусь в темноте на людей Сильвера, с «Моржа»? — тогда можно и кортик в брюхо незамедлительно получить… Не то!»

После четверти часа наблюдения за шхуной и признания того факта что никто на её верхней палубе так и не

появился, что само по себе было просто удивительным — Хокинс посчитал что темнота, что ему была ранее нужна лишь затем что бы незаметно взобраться на борт «Эспаньолы», уже не столь необходимое условие его успеха: команда шхуны и так проводила время на нижних палубах и сейчас взобраться на корабль можно было без особых помех с их стороны.

Соответственно, удобнее всего стало начать действовать прямо сейчас, пока светло и можно провести переговоры с бывшими моряками шхуны о том, что бы вернуться снова к сквайру Трелони и «поклониться» ему кладом и кораблём — вытребовав себе прощение, возвращение в Англию и долю от найденных Джимом сокровищ. Всем!

Осторожно спустившись с утёса, Джим наскоро пообедал вяленой козлятиной и запив её водой из баклажки, найденной в пещере Бена, затащил каноэ в воду и стал подбираться ближе к «Эспаньоле».

Он решил заходить не со стороны борта что был ближе к берегу, так как была опасность быть обнаруженным островным дозором Трелони и получить залп от егерей с винтовками — на таком расстоянии они вполне могли его прицельно достать, а со стороны моря, где появлялась возможность найти какой спущенный канат или переносной трап, с помощью которого пираты любили усаживаться в шлюпки.

Через пару минут в меру быстрых гребков — Джим уже находился возле возвышающейся над водой шхуны.

Никто его не окликнул и по нему не стреляли. Странное ощущение пустоты и необитаемости корабля, начало немного пугать Хокинса: «Может они друг с другом отношения выясняли, после штурма форта и поубивали один одного? А что — привычное дело! Матросня и есть… Одни, самые настоящие пираты и душегубы, вторые — работорговцы и скорее всего тоже пираты, по рассказам что я по пути на остров слышал, они со Смоллеттом у Мадагаскара именно что пиратством и занимались. Интересные моряки на «Эспаньоле» подобрались…»

Подождав немного и прислушиваясь к звукам на корабле, подросток не услышал ничего кроме скрипа уключин и небольшого потрескивания обшивки корпуса судна, видимо рассыхающегося на ярком, жарком, тропическом солнце и сам успокоился.

Он споро ухватился за канат, что свисал не доставая пары футов до воды и подтянулся на нём.

Каноэ тут же стало по воле волн отдаляться от шхуны и когда Джим залез на палубу судна — уже приближалось неспеша к корме шхуны, явно намереваясь уплыть прочь, куда подальше от своего нового хозяина.

— Идиот! — разозлился на себя Джим. — Привязать мог! Сколько времени было и никто не мешал, так нет же, вот идиот!

В эту же самую минуту, на верхнюю палубу «Эспаньолы», осторожно, почти бесшумно, словно бы кот — вышел босоногий моряк, что прежде был в команде Смоллетта и наведя ружьё на пришельца, спокойным голосом, без крика, потребовал что бы тот поднял руки и всё оружие что у него было с собой, сложил у своих ног.

— А, Джим! — обрадовался моряк когда понял кто забрался к ним в гости. — Вот так дела! Вы уходите с Сильвером на штурм форта сквайра, потом прибывают группками люди Сильвера и пара наших, потом сам одноногий весь в кровище кое как сюда добрался и он всё время орал что ты — предатель и негодяй, именно ты его хотел убить! Прямо чудеса: хоть стой — хоть падай! И кстати, отчего же ты, друг мой, так и не вернулся после штурма сразу к нам? Или калека прав и…