Джим Моррисон после смерти
Шрифт:
Теперь, когда у Анубиса не осталось солдат, до него, кажется, начало доходить, что дело – труба. На врезном экране поверх центрального возник крупный план песьеголового бога-царя. Теперь, когда не осталось солдат, чтобы защитить священную царственную персону от разбушевавшегося чудовища, глаза у него стали как блюдца, а язык вывалился из пасти. Кажется, он что-то сказал, но в куполе не было звука, так что Сэмпл не услышала его последних слов.
– Бля, почему здесь нет звука?!
Не сводя заворожённого взгляда с Годзиро, Анубис принялся отступать, пятясь задом, по направлению к остаткам своего гарема. Перепуганные насмерть – на грани истерики –
– Нет, вы посмотрите. Я таких мудаков в жизни не видела. Ладно, никто и не ждёт от него героических поползновений, но чтобы прятаться среди женщин… Уж мог бы хотя бы уйти достойно. Он же должен соображать, что никакая половозрелая куколка нежного возраста, пусть даже с непомерно огромными сиськами, его всё равно не спасёт. Так почему не принять неизбежное и не уйти, сохраняя достоинство?
Мистер Томас шмыгнул носом. У него в отличие от Сэмпл не было никаких личных счётов с Анубисом, так что он оставался спокоен.
– Многие лидеры и правители пытались спастись среди женщин. Английский король Карл II, Красавчик принц Чарли, Джефф Дэвис после Гражданской войны.
– Да ведь он же знает, что ему не спастись.
Но кое в чём Сэмпл ошиблась. Может быть, пышная Нефрина грудь была тут и ни при чём, но как только Анубис схватил визжащую девицу, Годзиро замер, словно в нерешительности. Он мог бы прихлопнуть Анубиса и всех его женщин одним шлепком, но почему-то медлил. Стены купола заискрились, отражая напряжённый мыслительный процесс в мозгу у гигантского ящера. Сэмпл даже подумала, может Большому Зелёному тоже противно на это смотреть – как здоровый и крепкий мужик прячется среди слабых женщин? Годзиро как-то не производил впечатление существа, способного на подобные тонкости, – и однако же он не пошёл сокрушать всех и вся, а стоял и пытался придумать, что делать дальше. Сэмпл тоже слегка растерялась. Она не испытывала никакой неприязни и злобы к этим женщинам. Когда она увидела их на крыше, подумала про себя: им уготована та же судьба, что и всем остальным невинным жертвам в разрушенном Некрополисе – печально, конечно, но таковы «издержки производства». Но теперь, когда на Большого Зелёного нашёл неожиданный приступ рыцарства, она уж и не знала, что думать.
– Такое с ним раньше бывало?
Иисус покачал головой:
– Ни разу. Что-то с ним странное происходит. Раньше он никогда не смотрел, кто перед ним: женщины, дети, мужчины.
А дальше всё было ещё страньше. Годзиро вытянул руку и указал пальцем на Анубиса. Жест был самый что ни на есть простой, но на Анубиса он произвёл убийственное впечатление. Он замер с отвисшей челюстью, а потом оттолкнул от себя Нефру и подбежал к краю крыши. Годзиро продолжал указывать на него пальцем. На самом краю Анубис нерешительно остановился, пытаясь сообразить, что ему делать: сигануть вниз самому или всё-таки подождать, пока его не прихлопнет Большой Зелёный. У Сэмпл на этот счёт не было ни малейших сомнений.
– Давай, урод, прыгай! Чего ждёшь?! Прояви хоть чуть-чуть достоинства.
Но Анубис не прыгнул. Он явно был не из тех, кто стремится любой ценой сохранить лицо. Нет, он
– Надо думать, на этом все.
Мистер Томас задал очевидный вопрос:
– И как ощущения?
Сэмпл ответила не сразу, так что Иисус тоже вклинился в разговор:
– Это божественное ощущение – когда исполняется месть.
– Я бы так не сказала.
– В смысле?
– Если честно, я ждала большего.
– Ты хотела, чтобы он больше страдал? Но он долго падал и при этом горел. Это больно.
Сэмпл нахмурилась:
– Нет, дело не в этом. Просто всё произошло – а я думаю, это конец – как-то странно. Как будто чего-то не хватает.
Мистер Томас надменно хмыкнул:
– Есть люди, которым вообще ничем не угодишь…
Сэмпл взбрыкнула:
– Я же не говорю, что не довольна…
– Также я смею заметить, что это ещё не конец. Женщины ещё там. Ты же раньше была вместе с ними, вы вроде как сослуживицы.
– И что, ты думаешь, он с ними сделает?
– Насколько я понимаю, он сейчас как раз решает, что с ними делать.
Сэмпл взглянула на боковой экран. Годзиро просто стоял и смотрел на перепуганных дрожащих женщин. Она пожала плечами:
– Не хотелось бы мне сейчас оказаться на их месте.
Иисус удивлённо приподнял бровь:
– А тебе разве не всё равно?
– Они сейчас перепуганы до смерти.
– Так тебе все равно или нет?
Сэмпл рассерженно обернулась к Иисусу:
– Я не знаю. Я же тут, в безопасности, так что вопрос чисто гипотетический, верно?
Годзиро медленно развернулся и пошёл прочь. Женщины из гарема, сбившиеся до этого в тесную кучку, начали разбредаться по крыше с потерянным видом – будто не в силах поверить в своё неожиданное спасение. Однако шагов через шесть Годзиро остановился и обернулся назад. Женщины разом застыли на месте.
– Так что, он всё-таки их убьёт?
Похоже, Большой Зелёный тоже об этом подумал. Во всяком случае, если судить по искрящимся огонькам, что пробежали по стенам купола, какая-то мысль у него промелькнула. Но потом он опять отвернулся от крыши и пошёл прочь.
– Он не стал трогать женщин.
– Наверное, все ещё пребывает в этом своём новом режиме «рыцарь в сияющих доспехах».
– Ага. Куда же он теперь?
Если судить по картинке на центральном экране, взгляд Годзиро был устремлён вдаль, за пределы города – на кроваво-красный закат над пустыней.
Мистер Томас встревожился:
– А это ещё что за хрень?!
Иисус развёл руками:
– И не смотри на меня. Я тут ни при чём. Тем более что эти цвета – результат загрязнения воздуха. Может быть, это всё из-за пыли, которую поднял Большой Зелёный, когда крушил город.
Мистер Томас разволновался ещё сильнее:
– Есть у меня нехорошее подозрение, что он сам сотворил этот закат.
Иисус пожал плечами:
– Он всегда малость странный, после того как разрушит город.
– Но раньше он никогда не творил закатов.