Джинн в плену Эхнатона
Шрифт:
— Почему ты называешь его беднягой? — возмутился Джон. — Он же хотел тебя убить.
— Возможно, — согласился Нимрод. — Но действовал он явно по чьему-то принуждению. Я как раз собирался выяснить почему. Вот что, слушайте внимательно. Чтобы попасть в магазин, нам надо самим превратиться в полицейских.
Джон и Филиппа озадаченно переглянулись.
— Как же это сделать? — спросила девочка.
— Наши тела останутся здесь, в церкви. — объяснил Нимрод. — Их никто не тронет, все будут думать, что мы просто молимся. Мы же перенесемся обратно и проникнем в телесную оболочку трех полицейских. Как с верблюдами, помните? Это совсем не сложно.
Джон кивнул. По сравнению с
— Может, лучше просто полетаем вокруг? — предложила она. — Почему надо обязательно залезать в чье-то тело?
— А вот почему: так гораздо легче задавать вопросы и получать ответы. Еще можно что-то взять в руки, рассмотреть. К тому же, если долго оставаться вне тела, можно вовсе раствориться в пространстве. Тело, оно вроде якоря. Крепко держит тебя на этой планете. — Нимрод ласково улыбнулся племяннице. — Филиппа, если тебе неуютно, оставайся здесь, посторожи наши тела.
Филиппа огляделась. Церковь была маленькая, тесная, свод ее напоминал перевернутую лодку. Сверху на длинных цепях свисали канделябры со свечами, откуда-то доносилось не то пение, не то молитва. Наверно, ей не меньше тысячи лет…
— А вдруг, пока нас не будет, с нашими телами что-нибудь случится? — спросила Филиппа.
— В церкви? — Нимрод опустился на колени — на специальную молитвенную подушечку — и склонил голову. — Ты осмелишься побеспокоить кого-то, кто принял такую позу?
— Нет, — согласилась Филиппа. — Ладно. Я согласна.
— Вот и умница! Ты — настоящий боец! Да не забудьте: пока мы находимся вне тел, лучше помолчать. Мундусяне ужасно нервничают, когда слышат голоса ниоткуда.
— Кто нервничает? — не понял Джон.
— Мундусяне. От латинского слова mundus, что значит «мир». Мы так иногда называем людей… Ну что, запомнили? Вне тела — ни звука. Многие бытующие на земле суеверия — результат беспечности и шалости джинн, которые, не имея телесной оболочки, заговаривали с людьми. Так что, уж пожалуйста, не совершайте подобных ошибок, потом самим будет неловко. Ну что еще?.. Ах да! Старайтесь ничего не сдвигать и не опрокидывать. Вернее, делайте это только в том случае, если вы и вправду хотите напугать людей. Потому что они непременно подумают, что рядом — привидение. Кстати, когда не видишь собственных рук и ног, двигаться меж предметов, не сбивая их, довольно сложно. Так что следите за собой… Ага, и еще один совет! Сегодня-то вечер теплый, но на будущее запомните: если вы оказались вне тела, держитесь подальше от сквозняков и вообще от любых потоков холодного воздуха. Холод всегда оказывает пагубное воздействие на джинн-силу, а на сквозняке вы можете оказаться частично видимыми полупрозрачными, и тогда вас точно примут за призраков.
— Значит, на самом деле призраки не существуют? — спросила Филиппа.
— Почему? Очень даже существуют. Но это призраки-люди. В основном совершенно безобидные. Они опасны только в одном случае: если ими завладеет дух умершего джинн. Такова моя научная концепция. К счастью, наяву мне с ними сталкиваться не приходилось. Сами джинн, как правило, призраками не становятся. Но я полагаю, что дух умершего джинн, его нешамах, вполне может завладеть призраком человеческого происхождения — точно так же, как мы сейчас проникнем в тело человека… Однако мы пустились в рассуждения, которые не имеют
Джон опустился на колени слева от Нимрода и склонил голову.
— Готов, — прошептал он.
Филиппа, справа от Нимрода, сделала то же самое.
— Готова.
Нимрод взял племянников за руки:
— Постарайтесь не отцепляться, пока мы не найдем подходящих полицейских. Держась за руки, мы точно не потеряемся. А если нас что-то разъединит — мало ли, все бывает, — тогда встречаемся около «кадиллака». Ну вот, кажется, все…
— Скорей, прокатимся с ветерком! — Джону давно надоело слушать советы.
— С теплым ветерком, — уточнил Нимрод. — Поехали! ФЫВАПРОЛДЖЭ!
Филиппа тихонько ойкнула, почувствовав, что поднимается над собственным телом. Сначала ей просто показалось, что она становится все выше и выше, но, посмотрев вниз, она увидела склоненную головку, копну рыжих волос, очки. Филиппа сначала даже не поняла, кто это, и только несколько секунд спустя до нее дошло, что голова — ее собственная. Господи, какая же нелепая прическа!
Джон растерялся не меньше, чем сестра. Он бы запаниковал, не будь рядом Нимрода, который крепко держал его за руку.
Почувствовав их тревогу, Нимрод сказал:
— Это вполне нормально. Сначала всегда бывает не по себе. Вдохните поглубже и следуйте за мной.
— Но если мы — там, в церкви, то где мы сейчас разговариваем? — недоумевал Джон, а они тем временем уже летели над знакомым, мощенным булыжником переулком.
— Можно сказать, что мы существуем в двух разных измерениях, — ответил Нимрод. — Или, если придумать образ поточнее, наши тела и души разделены сейчас высоким забором: тела — по одну сторону, души — по другую. Могу объяснить и понаучнее, но чтобы понять это объяснение, надо получить степень бакалавра по физике. А лучше — магистра.
— Только не по физике! — взмолилась Филиппа. — Терпеть не могу физику.
— Придется переменить мнение, — сказал Нимрод. — Все, что делает джинн, все, на что он способен, — прямой результат действия законов физики. Ничего, когда-нибудь поймешь…
— Пойму. Лишь бы только экзамен не сдавать, чтобы доказать, что все поняла.
Они миновали полицейское оцепление и, незамеченные, проникли в ярко освещенный магазинчик. Полицейских тут была тьма-тьмущая. Один из них обводил желтым мелком труп Хусейна Хуссаута, лежавший на полу между шахматных досок и тронов египетских фараонов. Вид умершего сразу напомнил близнецам Бакшиша — каким они увидели его в первый раз, в комнатке наверху: с синими губами и конечностями.
— Бедный, — прошептала Филиппа.
Один из полицейских прислушался и стал беспокойно озираться по сторонам, но никого не увидел. Вздрогнув от ужаса, он быстро перешел в другой конец магазина, где, явно скучая, покуривали, прислонившись к стене, еще двое полицейских.
— Глядите, — сказал Нимрод. — Три готовеньких тела, как по заказу.
Покрепче ухватив племянников за руки, он взмыл под потолок и завис над ничего не подозревающими полицейскими.
— Носки — вниз, глаза — каждый на своего полицейского, — тихонько скомандовал Нимрод. — Будет такое чувство, будто натягиваешь мокрую одежду. Когда мы окажемся внутри, их души так струхнут и стушуются, что даже не посмеют нам помешать. А когда мы их покинем, эпизод сотрется из их памяти без следа.