Джинса
Шрифт:
Официантка кивнула и отошла.
— Видите ли, Инна, — сказал Аркадий доверительным баритоном, бархатным, как театральный занавес. — В моем положении очень трудно встретить порядочную девушку.
— Отчего же?
— В местах, где я бываю, все только и обращают внимание на то, в какой машине я приехал, во что одет и сколько у меня телохранителей… Мне кажется, вы не такая.
Инна подтвердила, отрицательно покачав головой:
— И сколько у вас телохранителей?
— Сегодня ни одного.
— Вы что, олигарх? — не утерпела Инна.
— Нет, я скромный директор одного муниципального предприятия.
«Муниципального — это хорошо», — решила Инна.
— По крайней мере, у вас легальный бизнес.
— Абсолютно, — заверил ее Аркадий.
Официантка принесла счет. Аркадий залез в один карман, затем в другой… У него оказалось очень много карманов, но все они, по всему видно, были пусты.
— Кажется, я забыл портмоне.
— Ничего, — сказала Инна, — я заплачу.
Аркадий еще раз бегло пробежался по карманам:
— Простите, неловко как-то получилось.
— Ничего страшного.
Они вышли из кафе. Ветер обдул их поздней осенью, звуками улицы, шелестом листьев… Бронзовый Пушкин на постаменте задумчиво смотрел себе под ноги.
— Хотите, я вас провожу? — спросил Аркадий. — Давно не ходил пешком. Заменательная погода. Я даже машину не стал забирать из гаража.
— У меня есть проездной. Могу прокатить вас на метро, — без особого энтузиазма предложила Инна.
— Отличная идея! Сто лет не был в метро!
14
Примерно в это же время Жора возвращался домой. Запланированный на вечер переезд друга отложился на неопределенное время по техническим причинам — поломалась машина, в которой предполагалось перевозить вещи. Жора пересек двор, поздоровался со встреченными соседями, напевая себе под нос привязчивую мелодию из рекламного ролика про новый стиральный порошок: «Порошочек-порошок. Ты попробовал, дружок?», вошел в подъезд, легко взбежал на два лестничных пролета, открыл ключом дверь. «Порошочек-порошок…»
— Это я! — провозгласил Жора из коридора. — «Порошочек-порошок…» Представляешь, а Сашка-то сегодня не переезжает. — С этими словами он вошел в комнату…
В детстве мы часто верим в то, чего на самом деле нет, а когда становимся взрослыми — не верим в то, что есть на самом деле. Вот и Жора не сразу поверил своим глазам. Только сердце отчего-то как-то обмерло и замолчало, а потом опомнилось — забилось, заколотилось, да так громко, как недавно у соседей за стеной грохотало, когда они там рушили стены, и не было от этого никакого спасения.
Жена стояла вполоборота к Жоре. Из одежды на ней были только
— Машина не пришла… — вдруг совершенно некстати выскочили застрявшие еще в коридоре, явно с истекшим сроком годности слова.
Жора почувствовал внутри себя ток, пробежавший по позвоночному столбу, и сжал трясущиеся пальцы в кулаки.
— Как же, Катя, ты могла?! — сказал он срывающимся на свежеоциклеванный паркет голосом.
Жена, застегнув бюстгальтер и накинув на себя махровый халат лицемерного цвета невинности, бросилась к нему:
— Жора! Это… это не то, что ты подумал!
— Ага! — с тонким сарказмом произнес Жора, отмахнулся от жены и резко вышел из квартиры, громко хлопнув дверью.
15
Кирилл Кириллович как завороженный смотрел на Илону. А Илона блестела глазами и трепетала ресницами:
— Мне всегда нравились мужчины в возрасте. С ровесниками просто не о чем разговаривать.
Она аккуратно взяла губами трубочку и потянула через нее апельсиновый фреш из высокого стакана. Сок побежал по пластмассовой соломинке, и Кирилл Кириллович почувствовал, как и по его артериям стремится кровь, преодолевая сопротивление сосудистого русла. Вспомнил о том, что не выпил свою вечернюю таблетку от давления и еще одну — от холестерина.
— Прости, а тебе сколько? — решил уточнить Кирилл Кириллович.
— Двадцать четыре! — с радостью ответила Илона, как бы взяв свои слова в кавычки при помощи симметричных ямочек на щеках.
— Двадцать четыре… — прошептал Кирилл Кириллович и незамедлительно вспомнил пророческий разговор со своим бухгалтером.
Кирилл Кириллович подлил себе чаю с листьями успокаивающей мяты.
— А тебе?
— Пятьдесят пять.
У Илоны зазвонил телефон. Она взяла трубку, но не стала отвечать на вызов, а принялась крутить ею под носом у Кирилла Кирилловича и даже пританцовывать на стуле.
— Узнаешь? Узнаешь? Ну? Ну? Кто это?
Кирилл Кириллович был озадачен:
— Откуда ж я знаю? Это же тебе звонят.
Илона досадливо ударила ладонью по своей оголенной, загорелой коленке:
— Да нет, кто эту песню поет?
Кирилл Кириллович повернул ухо в сторону телефона и честно вслушался в рингтон:
— Не знаю… Не помню…
— Правда? — искренне удивилась Илона.
«Правда?»… Теперь, когда тебе уже пятьдесят пять и каждый год на счету, если и задумаешь искать правду, то разве что в терапевтическом справочнике или в районной поликлинике.