Джип из тыквы
Шрифт:
– Ты была такая милая, такая нежная, – шепчет он, увлекая меня в оконную нишу.
Плотная плюшевая штора отгораживает нас от больничного коридора.
«Давай!» – командует мой внутренний голос.
И я в упор смотрю на друга фантастическим взглядом «вот-я-сейчас-увижу-что-там-у-тебя-внутри».
К сожалению, это не столь показательно, как посмертное вскрытие. Результативность примерно как у рентгена, полагаю. При условии, что снимок изучает рентгенолог-самоучка.
Валентин светится
Долю секунды мне кажется, что это имеет важное значение. Что-то особенное связано у меня с медведями…
В голове возникает и, не успев оформиться, тает картинка, которую уже в следующий миг я абсолютно не способна восстановить даже в общих чертах.
Значит, бурый. С кроваво-красными прожилками и дымными всполохами черного.
Моя эмпатическая «Библия цвета» пока что не настолько хорошо освоена, чтобы я классифицировала чувства Валентина во всех подробностях, но совершенно очевидно, что основой их является то, что поэты пафосно называют вожделением.
О-о, приехали! У нас тут что – любовный треугольник?!
Я озадачена и смущена.
Черт, черт, черт! Неужто я изменяла Максу с его лучшим другом? Или не изменяла, хотя Валентин этого хотел и, несомненно, хочет и сейчас?
А Макс об этом знает?
Я прислоняюсь пылающим лбом к прохладному стеклу.
Насчет Макса…
Ладно, признаюсь. Я не решаюсь применить к нему свои новые таланты эмпата!
Просто боюсь.
Макс – это ведь та соломинка, за которую я держусь, чтобы не утонуть в темном море.
Кто поместил меня в клинику? Макс.
Кто оплатил мое долгое дорогое лечение? Макс!
Кто сидел со мной рядом, когда я была без сознания, и жадно ловил обрывки моих слов, а после навещал так часто, как только позволял Иван Антонович, пока я сама не сказала – хватит, у тебя ведь наверняка есть и другие дела?
Макс, Макс, Макс!
И он не собирается бросать убогую, он обещал, что заберет меня из клиники в специально купленную для нас квартиру, а это крайне важно для девушки, которая не знает, куда ей идти.
Поэтому я не могу, просто не смею усомниться в том, что Макс меня любит.
Ну и еще – это ведь как-то неэтично, правда? Без предупреждения сканировать эмоции любимого человека – это примерно то же самое, что читать его личный дневник или смс-сообщения в телефоне.
А рассказать Максу о том, что я умею проделывать такой фантастический трюк, тем более не могу. Он ведь влюбился в меня еще до аварии, когда я никакими такими способностями не обладала и была нормальной (хочу надеяться) девушкой. Что если у моего любимого мужчины аллергия на экстрасенсов, и подружка-эмпат ему резко разонравится?
– Вот, видишь ее? – перебивает мои мысли
Я снова испытующе смотрю на него. Хм, пылкой страсти поубавилось, появилось беспокойство.
– Кого? – переспрашиваю я и вижу, что подернувшая бурое свечение серая ряска быстро тает.
Беспокойство ушло.
– Машину! Ты и ее не узнаешь?
– А это та самая?!
Я подаюсь к оконному стеклу так резко, что снова прикасаюсь к нему лбом.
Прямо под окнами клиники припаркован блестящий ртутно-серый «Рено».
Не может быть! Мне сказали, что он разбит так, что восстановление невозможно.
– Машина новая. Марка та же, а цвет другой, – поясняет Валентин. – Макс сказал, он привык к «Рено», вполне нормальная тачка. А ты что скажешь? Как, не тянет снова погонять?
Я краснею.
Мог бы и не говорить об этом.
Мне известно, что в аварию я попала на автомобиле Макса, и это был «Рено». Стыдно сказать, но я хлебнула лишку и без спросу поехала кататься на чужой машине по горной дороге, где все повороты крутые, других нет…
В общем, выходит, что я сама виновата в аварии.
Хорошо еще, что Максу удалось получить страховку за разбитый мной автомобиль. Если бы не это, не знаю, стал бы он так заботливо выхаживать меня в частной клинике или собственноручно придушил бы, чтобы не мучилась? Многие вполне достойные мужчины свои машины любят гораздо больше, чем девушек.
А Валек-то каков, непременно ему надо меня подколоть!
– Нет, не тянет, – угрюмо ворчу я. – Даже не уверена, что я помню, как водить машину.
– Вспомнишь, все вспомнишь, – обещает Валентин и снова смотрит на меня так, знаете, плотоядно и с насмешкой…
– Мне на процедуры пора, – говорю я, резко отдергивая штору. – Спасибо, что навестил, и пока, привет Максиму.
– Да Максим у нас и так с большим приветом, – смеется Валентин.
Мне не хочется оставаться с ним рядом, хотя стоило бы уточнить, что именно этот ехидный злыдень имеет в виду на сей раз? Что увлечение Макса мной есть верный признак сумасшествия? А сам Валек тогда кто – вообще сексуальный маньяк?
Я ковыляю в палату, не глядя на пациентов, которые бредут встречным курсом.
Я никого не хочу видеть.
Знаете, чужие чувства – это как похмелье без выпивки!
«Трезвость – норма жизни», – одобрительно бормочет мой внутренний голос.
– Все будет хорошо, – в такт прыжкам на одной ножке повторяю я свою мантру. – Все будет хорошо. Все. Будет. Хорошо.
– Тебе нравится? – спрашивает Макс, отводя ладони, которые он держал у моих глаз, как шоры.
– Очень… Очень мило, – жалко лепечу я, оглядывая просторную комнату.