Джокер
Шрифт:
Оксана не сфальшивила душой и не стала креститься. Лишь с уважением поклонилась… Кому? Иконам? А может, душе, обитавшей в этих стенах? Душе, защите и покровительству которой она решила довериться?..
Подушка благоухала ромашкой и дикими травами. Снаружи в какофонии кошачьих голосов отчётливо угадывалась интонация Тихона. В свинарнике сыто и благостно похрюкивал Васечка. «На новом месте приснись жених невесте, — успела подумать Оксана. — Олег…»
Мгави Бурум. Пересадка
Прямой электрички из Санкт-Петербурга до Пещёрки не было. Нужно было пересаживаться на станции Волховстрой, но кто-то мудрый распорядился сделать так, чтобы последняя пещёрская электричка уходила оттуда минут за пятнадцать до прибытия питерской. Мгави вышел на перрон и понял, что придётся где-то коротать ночь.
«Бардак не хуже, чем в Порт-о-Пренсе, [94] —
94
Столица Гаити, одного из беднейших государств мира.
Внутри было скучно. Хныкал ребёнок-грудничок на руках у юной цыганки, спали друг у дружки на плече двое пьянчужек, на полу у стенки, уткнувшись носом в хвост, свернулся пес — лохматый и чёрный, как ночь. Счастье его, что не родился он на Гаити.
«Словно электрический стул. — Мгави устроился на деревянном, крайне неудобном сиденье, вытащил из кармана „бомж-пакет“, с хрустом принялся жевать. — Легкий ужин, такую мать, леопард меня задери.»
Радоваться и без того было особенно нечему. Дела в этой чёртовой России с самого начала пошли из рук вон плохо. Во-первых, где-то потерялась, не доехала до места встречи Белая Коза. А во-вторых, этот желторожий брюхан, эта узкоглазая вонючка, этот потный бабуин оказался предателем! Ренегатом! Он хоть и доехал до места встречи, но лучше бы тоже сгинул неведомо где. Из-за него Мгави остался без денег и документов, не говоря уже о вещах.
Эй-е, Мамба, Чёрная Мамба, жирная корова, уверенная в собственной непогрешимости! Ты засиделась в своём подвале, Чёрная Мамба, ты стала ошибаться, и это выйдет тебе боком. Только-то и знаешь: Мгави, сделай то, Мгави, сделай это, Мгави, иди сюда, Мгави, ступай туда…
Да если бы не была ты нужна Мгави, видел бы он тебя в гробу и в белой шляпке… Но теперь — всё. Потому что он узрел Путь, он уже едет в нужную сторону и будет там через каких-то десять часов. А в икру его ноги вживлён камень. Кристалл. Это очень непростой камень. Его можно слёгкостью сменять на нагубник к флейте. К священной флейте, заимствованной у деда. Затем — узнать Мелодию судьбы. Ну а уж после этого — устроить концерт. Вызвать, например, Нагов из Махаталы и дать им конкретное поручение. Для них, говорят, нерешаемых проблем нет. [95] Эй-е, вот уж будет весело так весело… И ненаглядному дедушке, и дорогому братцу, и любимой родне, и драгоценной Чёрной Мамбе. А также разным желтокожим собакам, белым обезьянам и красным шакалам…
95
Наги— мифические существа, полубоги, змеи-люди. Махатала— один из самых низших уровней грандиозной игры под названием индуизм.
Русоволосая голова преображённого Мгави постепенно поникла на грудь. Ему снился Порт-о-Пренс, грязный, зачуханный и смрадный. По улицам гоняли пыль бензиново-угарные «тап-тапы», [96] между домов сновали наглые крысы, тускло светились вонючие лампы, заправленные нефтью… Из заведений слышался визгливый резкий аромат клирина, [97] воздух был напоён похотью, жарой, запахом пьянящего буа-кошона.
Эй-е, старое доброе время, в какую невозвратную даль ты ушло?.. Ещё вовсю перемалывал отступников Форт-Димант, [98] болота под Ибо-Бич были забиты трупами, а из репродукторов пульсировала зажигательная меринга под названием «Папа Док на всю жизнь». Где всё это, в какой дали?.. Дом жути [99] на площади Дес-Министрос, наводящий ужас «Оборотень», [100] надёжные соратницы из грозной «Фиет-Лало»… [101] А нежнейшее манго, тающее во рту, а убийственный ром-пунш, а бордели улицы Карефур, а красотки с площади Святого Петра, стоящие всего-то десять гурдов… [102] Какими ветрами вас унесло?
96
Многие
97
Клирин — дешевый ром.
98
Форт-Димант — стоящая на берегу моря тюрьма цвета охры.
99
Дом жути — здание национальной безопасности.
100
«Оборотень»— отряд тонтон-макутовского спецназа.
101
«Фиет-Лало» — мобильная группа «Железная гвардия», состоящая из женщин — жен и подружек тонтон-макутов.
102
Гурд— один доллар равняется 38 гурдам.
Мгави даже застонал во сне. Он как бы со стороны увидел себя в былой красе тонтон-макутовского наряда: чёрный, не первой свежести костюм, чёрные с позолоченными дужками очки, чёрная же фетровая шляпа… Справа — «магнум» сорок пятого калибра, слева — липкий но долгу службы мачете, а по центру чуть ниже пиджака…
Однако всласть поностальгировать ему не дали. Что-то с силой приложило Мгави в грудь — резко, расчётливо, больно. Словно древко дедовского ассегая.
— Такую твою мать, — выругался Мгави, разлепил глаза и осёкся. — А, здрасте вам…
Перед ним стоял местный тонтон-макут. Только не чёрный, а розовощёкий и рыжеусый. Мгави вспомнил свою нынешнюю внешность и с тихим ужасом подумал: «Неужели и я теперь так выгляжу?..» А рядом с тонтон-макутом злорадно скалила экскаваторные зубы плотная — руки в боки — баба в белом переднике. Такую не взяли бы ни за какие деньги и в третьесортный дом на улице Карефур.
— Он это, Петечка, он, он, — повторяла она, многозначительно ухмылялась и посматривала снизу вверх на рыжеусого. — Он это, он, точно он. Он, он, ворюга!
Чувствовалось, что она с карателем Петечкой на дружеской ноге.
— Сейчас разберёмся, — гневно раздул ноздри тот, задышал и снова познакомил Мгави с «демократкой». [103] — А ну, документ покажь!
Говоря так, он грозно распушил усы, страшно нахмурил брови и не забыл гордо покоситься на бабу — мол, ну как я, хорош?
— Да нечего мне показывать, украли. — Мгави всхлипнул, потёр ладонью ушиб и изобразил вселенское горе. — Всё, всё унесли, и паспорт, и ИНН, и «Визу», и «Мастер-кард». А также полис, права и фотографию жены. Ваше высокоблагородие, господин отличник милиции, не надо меня больше под дых. Я хороший. И у меня панкреатит…
103
« Демократка», она же «татълнаг», —резиновое спецсредство типа ПP-73.
Конечно, он бы мог отвести им обоим глаза, заставить убежать с криками ужаса, вынудить заблудиться в этом маленьком зале и до утра искать выход. Но не стал. Каждое магическое действие оставляет в мире тонких энергий свой след. Такой же внятный и чёткий, как отпечаток пальца или капля крови, полная ДНК. А то, что за ним уже шли, для Мгави не подлежало сомнению. Иных последствий предательство желтобрюхого иметь не могло.
— Полис и права? «Визу» и «Мастер-кард»? Хм. — Тонтон-макут опустил резиновый жезл и задумался. Человек на вокзальной скамейке знал умные слова и был неплохо одет, то есть в целом на вокзального проходимца не очень тянул. Баба, однако, затараторила с новой силой:
— Да он это, Петечка, он! Украл тогда два ящика коньяку, три упаковки «Хольстена» и пять килограммов окорочков! — Запнулась на мгновение, видимо сообразив, что столько напраслины на одного человека возвести не позволял простой здравый смысл, но тут же поправилась: — И у него ещё сообщник был. Чернявый такой, жилистый, на морду — лицо кавказской национальности! А вдруг они каких террористов кормили?
— Террористов? — Петечка явно вспомнил о близости Волховской ГЭС и глянул на Мгави уже по-другому. — А ну, пошли! И молись своему Богу!