Джон Браун
Шрифт:
Р. Ли, полковник, командующий войсками С. Ш.».
Джон Браун прочел письмо. Лицо его осталось невозмутимым.
— Я сдамся, если полковник даст моим людям, здоровым и раненым, уйти в горы, — сказал он, явственно произнося каждое слово. — Кроме себя, в обмен за моих людей я обещаю всех взятых мною заложников.
— Это невозможно. — Офицер решительно взмахнул рукой. — Полковник требует безусловной сдачи всех бунтовщиков.
— Сэр, в моих руках был весь город, я мог стереть его с лица земли. В моих руках были и есть вот эти пленники. — Браун указал на заложников, лежащих у задней стены. — Я
Вмешался один из пленников:
— Дайте им уйти. Они уже и так наказаны. Здесь умирают два сына старика…
Но офицер был непреклонен:
— Сдавайтесь. Вы окружены. Вам все равно не вырваться.
— Тогда мы все будем сражаться до конца! — И Джон Браун поднял револьвер и выстрелил в воздух. — Вот мой ответ.
— Предупреждаю вас: на рассвете мы начнем атаку, — сказал офицер и, не выдержав парламентерской вежливости, возвысил голос: — Мы разгромим ваше проклятое гнездо!
32. Помощь не приходит
Где же был в это время Кук, которого так страстно ожидали бойцы, от которого надеялись получить помощь и спасение?
Переехав на мэрилендскую сторону Потомака, Кук и Тид решили сначала раздобыть пленников. Один из крупных местных помещиков, Бирн, сам попался им на дороге. Он ехал верхом в Ферри.
Кук сошел с повозки и взял за повод лошадь Бирна.
— К сожалению, мне придется вас арестовать.
Бирн, знавший в городе этого широкоплечего шлюзового сторожа, засмеялся:
— Бросьте, что за шутки!
Винтовки и лица негров, сопровождавших Тида и Кука, убедили его в том, что здесь не шутят. Кук привязал лошадь пленника к своей повозке, и весь отряд продолжал свой путь к дому Бирна, где надлежало взять еще его брата. У дверей дома Бирн успел шепнуть брату: «Гражданская война».
Между тем оба аболициониста созвали в гостиную невольников Бирна и сказали им, зачем они здесь. Впервые в этих стенах говорилось о свободе черного народа. Нервно шагавший по комнате Бирн уловил несколько слов: «Все люди рождены свободными и равными». Он крикнул в бешенстве:
— Что вы тут им болтаете?! Я, когда хочу заставить их что-нибудь сделать, стреляю в них! Это лучший из моих доводов!
На шум явилась тетка Бирна, старая леди, похожая на летучую мышь. Эта особа строго следила за чистотой ковров в доме и за обществом своих племянников. Увидев незнакомых вооруженных людей, она сварливо набросилась на домочадцев:
— Чего вы стоите, разинув рты, почему не выгоните из дому этих бродяг!..
И даже когда обоих ее племянников посадили по распоряжению Кука и Тида в тележку и отправили под конвоем негров в Харперс-Ферри, старая леди не перестала ворчать на незваных гостей, которые топчут грязными сапогами ее ковры.
Кук и Тид поехали дальше, в Кеннеди-Фарм, за оружием и неграми. Но, к их удивлению, на ферме все было тихо, не видно было ни вооруженных людей, ни оседланных лошадей, ни приготовлений к бою. В кухне, угрюмо уставившись в пол, сидели Оуэн и Мэриэм. Младший Коппок вырезал перочинным ножом тростниковую дудку.
Ничто здесь не
— А негры? — нетерпеливо перебил его Тид. — Надеюсь, ты подобрал хоть небольшой отряд из невольников?
Оуэн покачал головой. Нет, негры не приходили, заходил только кое-кто из соседей.
Кук яростно сплюнул. Оставалась еще слабая надежда на то, что негры отправились прямо в Ферри. Он начал лихорадочно нагружать свою повозку ящиками с оружием. Мужчины помогали ему. Барклей Коппок бросил вырезать свою дудку. Кук всех заразил своим волнением и напряженностью. Он что было мочи погнал лошадей назад, в Ферри, но дорога была еще размыта дождем, и у повозки скоро сломалась ось.
Кук принял эту новую неудачу стоически, не слишком ругаясь. К счастью, неподалеку была школа, учитель которой считался другом брауновцев. Здесь тоже ожидали негров, и учитель брался их направить в Ферри. Но, несмотря на то, что дело приближалось уже к ночи, негров здесь тоже не было. Учитель предложил Куку переночевать: быть может, негры явятся с рассветом. Они вместе разгрузили повозку и внесли ящики с винтовками в школу. Но Кук не сомкнул глаз и еле дождался зари. Его мучило сознание, что он не выполнил ни одного из приказаний Брауна. Вот он возвращается верхом в Ферри — один, без людей и без оружия! Что скажет он капитану? Как посмотрит ему в глаза?
Внезапно он услыхал звук выстрела. Еще один, еще… Сомнения быть не могло: стреляли в Ферри… Итак, значит, жители решили сопротивляться? Кук пригнулся в седле и поскакал. На вершине холма ему повстречались двое подростков. Он сдержал лошадь, чтобы поговорить с ними. Да, в Ферри воюют. Там засели какие-то аболиционисты, но теперь пришли войска и, конечно, быстро расправятся с ними. Уже семерых загнали в канал, и там они захлебнулись.
Кук бросил поводья и слез с лошади. Игра проиграна, это ясно. Он посмотрел вниз. С высокого холма весь город был виден как на ладони. Две реки сливались у подножия гор. Мосты, арсенал, подстриженный газон у железнодорожной гостиницы, блестящие рельсы, вырывающиеся из темной пасти Потомакского моста, — все это выглядело таким маленьким под ногами!
По неровным улочкам города взад и вперед сновал народ, иногда люди кучками собирались под прикрытиями. Из этих прикрытий вылетали, как изо рта курильщика, белые дымки, и эхо в горах повторяло звуки выстрелов. Кук различил кучку людей у дома на Верхней улице. Из этого дома было чрезвычайно удобно стрелять по машинной.
Несмотря на всю безнадежность положения, Кук сделал то, что должен был сделать. Он снял винтовку и, надеясь отвлечь на себя внимание людей с Верхней улицы, начал стрелять в них. Они были в полумиле, но Кук не напрасно гордился своей меткостью. Люди всполошились и, бросив обстреливать машинную, направили выстрелы в невидимого на холме врага. Раздался залп. Пуля сшибла ветку с дерева, к которому прислонился Кук. Больше ничего не оставалось делать. Кук слез в шлюз канала: здесь нашли гибель семеро его товарищей, пусть он будет восьмым…