Джон Браун
Шрифт:
«…Он категорически отказывается от нашего плана. Ничто из того, что я говорил, не могло поколебать его в его решении. Он говорит, что не ушел бы из тюрьмы, даже если бы дверь была открыта. Иногда я не совсем его понимаю, но знаю только, что он меня глубоко трогает. Этот человек, один среди лагеря врагов, под угрозой смерти, держится так достойно и умно, что рядом с ним все прочие кажутся ничтожными.
Вы не можете себе представить здешнего волнения: весь округ наводнен вооруженными патрулями, и большие отряды войск постоянно находятся под ружьем. Один он спокоен. Люди здесь жаждут его смерти, но даже и они не могут не признать его исключительного мужества и величия…»
Итак,
— Весь Юг, вся страна скажут, что я — трус и побоялся ответить за мои поступки, — сказал он Хойту, когда тот пробовал настаивать.
Юрист передал эти слова бостонцам, но аболиционисты возмутились. Он не думает о нас, о том, что он нужен нам и нашему движению. Пусть он противится, мы все-таки спасем его, вопреки его желанию!
Хиггинсон, Барнс, Хинтон и другие пишут друзьям в Канзас. Надо торопиться, дорог каждый день, каждый час! Перебирают десятки способов, строят самые фантастические планы побега. Наконец, негр Спунер из Бостона предлагает план, который принимается с воодушевлением.
Надо похитить губернатора Виргинии Уайза, вывезти его на быстроходном судне в море и держать там в качестве заложника, предложив властям штата освободить Брауна в обмен на губернатора. Аболиционисты нашли верного человека — капитана быстроходного парохода, который в случае погони брался обогнать даже ричмондскую канонерку [6] .
На все это предприятие требовалось свыше десяти тысяч долларов. Собрать такую сумму в немногие остающиеся дни было очень трудно, и от этого плана пришлось отказаться. К тому же разнесся слух, что под командой Джона Брауна-младшего в Огайо вооружается несколько отрядов. Говорилось, что эти отряды намереваются в день казни ворваться в город, захватить арестованных и, посадив их на лошадей, увезти в свободные штаты, к друзьям.
6
Пусть не удивляется читатель этой, на первый взгляд, детской затее. В 1859 году в Америке еще живы были пиратские традиции первых поселенцев Новой Англии. Впрочем, и в наше время мы знаем случаи похищения людей в Европе и Соединенных штатах.
Однако этот слух оказался ложным: никто и нигде не вооружался для спасения Брауна, и аболиционисты с отчаянием видели, как приближается день расправы над их вождем.
Впрочем, думать о спасении капитана и предаваться горю могли только рядовые члены организации, оставшиеся неизвестными властям: рабочие, негры, мелкие фермеры, ремесленники.
Такие крупные фигуры, как Фредрик Дуглас, Сэнборн, Джерри Смит и другие, принуждены были в первую очередь думать о своем собственном спасении.
В ковровом чемодане в Кеннеди-Фарм нашлось немало писем, доказывавших участие всех этих лиц в подготовке брауновского восстания.
Дуглас первый спасся бегством. В день выхода газет с компрометирующим его материалом он был уже на дороге в Канаду. Там его не могла достать рука правосудия Соединенных штатов. За ним последовали Сэнборн и Хоу, цинично говоривший, что «мертвый Браун принесет больше пользы движению, чем живой».
Так называемые «почтенные» янки, которые чувствовали, что они могут быть хотя бы косвенно заподозрены в связи с Брауном, спешили публично и в печати отмежеваться от него, назвать его «конокрадом», «убийцей», «старым безумцем». Паника охватила тех, которые жертвовали деньги в пользу негров.
Джерри Смит, неуравновешенный,
Так бесславно кончилась деятельность богатых благотворителей, участвовавших в аболиционистском движении.
Суд
— Введите подсудимого Джона Брауна.
— Простите, сэр, арестант лежит и утверждает, что не может встать.
— Так внесите обвиняемого на носилках.
Стевенс уже лежал на матраце в углу залы заседания. Четыре тюремщика внесли носилки. Под серым тюремным одеялом только угадывалась человеческая фигура. Подсудимых вызвали для того, чтобы они прослушали обвинительное заключение и ответили на вопросы сторон.
Тюремщик отдернул одеяло. Показалось лицо Брауна — бледное, с закрытыми глазами и плотно сомкнутым ртом. Клерк гнусаво читал постановление суда о вызове свидетелей, причем свидетелей в пользу Брауна в списке не было. Внезапно Браун сел на своих носилках и резко обратился к суду. Он не в таком состоянии, чтобы выдержать это бесконечное судоговорение. У него глубокая рана в спине, несколько сабельных ран на голове, и он плохо слышит, потому что кровь шумит у него в ушах. Пусть суд поторопится и ускорит ход дела.
Паркер не обратил никакого внимания на его слова и начал читать обвинительное заключение: измена, тайный заговор, убийство.
Признают ли подсудимые себя виновными? Нет, не признают. Один за другим поднимаются обвиняемые. Нет. Нет. Нет.
Прокурор Хэнтер предъявил суду бумаги, найденные в ковровом чемодане Брауна: карты, текст конституции, письма. Затем начался допрос свидетелей.
Перед судом прошли плантаторы, которых Браун держал заложниками в арсенале, кондуктор балтиморского поезда и полковник Льюис Вашингтон, Олстэд. Все это были свидетели обвинения, охотно докладывающие суду о том, где, когда и при каких обстоятельствах посягнул на них подсудимый. Свидетели в пользу Брауна, знавшие о его благородных побуждениях, не были вызваны, хотя капитан просил об этом. Наконец, перед судом предстал сын прокурора Хенри Хэнтер, убивший беззащитного Томпсона. Молодой южанин не без удали рассказал об этом «подвиге».
Браун поднялся на своем ложе и вскричал, что это неслыханно! Отец этого молодого убийцы здесь, в зале, и занимает должность прокурора. Больше того — судьба его, Брауна, зависит от отца убийцы!
Это был глас вопиющего в пустыне. Ни судья, ни публика, ни сам прокурор Эндрью Хэнтер не обратили ни малейшего внимания на его слова. Судоговорение продолжалось обычным порядком. Защитники, беспомощные перед таким количеством обвиняющих фактов, были смущены и растеряны. Кроме того, виргинцы по рождению, они были не слишком заинтересованы в сохранении жизни своему клиенту.
Они могли бы потребовать перенесения судебных заседаний в дальний округ, где страсти были менее возбуждены и где настроение толпы не влияло бы на решение суда. Но они не сделали даже и этого.
Однако в руки защитников попал важный козырь в пользу их клиента — телеграмма, полученная утром из Экрона, Огайо. Они огласили ее текст:
«Вторник, октября 27-го 1859 года. Экрон. Огайо. Лоусону Боте. Джон Браун, вождь восстания в Харперс-Ферри, и некоторые члены его семьи много лет жили в здешнем округе. В этой семье — наследственные душевные болезни. Сестра его матери умерла сумасшедшей, а дочь ее провела два года в лечебнице для умалишенных. Эти факты могут быть подтверждены свидетельскими показаниями, если пожелает суд».