Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 10

Голсуорси Джон

— Нувара-Элию я знаю, милорд.

— Вы были там в июне истекшего года?

— Да.

— А леди Корвен была там?

— Может быть.

— Разве она остановилась не в той же гостинице, что и вы?

— Нет. Я жил не в гостинице, а у приятеля.

— И вы не встречали ее ни во время игры в гольф или теннис, ни на прогулках верхом?

— Нет, не встречал.

— А еще где-нибудь?

— Нет.

— Город ведь не очень велик?

— Не очень.

— А она, по-видимому,

особа заметная?

— Я лично в этом уверен.

— Итак, до парохода вы с ней не встречались?

— Нет.

— Когда вы в первый раз поняли, что любите ее?

— На второй или третий день.

— Так сказать, любовь почти с первого взгляда? — Да.

— А вам не пришло в голову, что, раз она замужем, вам следует ее избегать?

— Пришло, но я был не в силах.

— А если бы она вас оттолкнула, то смогли бы?

— Не знаю.

— А она вас действительно оттолкнула?

— Н…нет. Я думаю, что она в течение некоторого времени не замечала моего чувства.

— Женщины на этот счет чрезвычайно догадливы, мистер Крум. Вы серьезно утверждаете, что она не замечала?

— Не знаю.

— Вы пытались скрыть ваши чувства?

— Если вы спрашиваете меня о том, добивался ли я ее любви на пароходе, я отвечу — нет.

— Когда же вы ей открылись?

— Я сказал ей о своем чувстве, когда мы уже приехали, перед тем как сойти на берег.

— Существовали ли какие-либо веские причины для того, чтобы смотреть фотографии именно у нее в каюте?

— Думаю, что никаких.

— Вы вообще-то смотрели эти фотографии?

— Разумеется.

— А что вы делали еще?

— Вероятно, разговаривали.

— Разве вы не помните? Это был исключительный случай, не так ли? Или один из целого ряда подобных же случаев, о которых вы умолчали?

— Это единственный раз, когда я был у нее в каюте.

— Тогда вы не можете не помнить!

— Мы сидели и разговаривали.

— Начинаете припоминать?.. Да? Где же вы сидели?

— В кресле!

— А она?

— На койке. Каюта была очень маленькая, второго кресла не было.

— Палубная каюта?

— Да.

— Увидеть вас там никак не могли?

— Нет, но нечего было и видеть.

— Так вы оба утверждаете. Вероятно, вы все-таки волновались, не правда ли?

Судья вытянул шею.

— Я не хотел бы прерывать вас, мистер Броу, но ведь соответчик не скрывает своих чувств.

— Очень хорошо, милорд. Выражусь яснее: я предполагаю, что именно тогда между вами и имело место прелюбодеяние.

— Его не было.

— Гм!.. Объясните суду, почему же вы, когда сэр Корвен вернулся в Лондон, не отправились тотчас к нему и не признались откровенно, в каких отношениях вы были с его женой?

— В

каких отношениях?

— Полноте, сэр! Вы же сами подтвердили, что старались быть все время с нею, влюбились в нее и хотели, чтобы она с вами уехала.

— Но она не хотела уезжать со мной. Я охотно пошел бы к ее мужу, но я не имел на это права, не получив ее разрешения.

— А вы просили у нее разрешения?

— Нет.

— Почему же?

— Она сказала мне, что наши отношения могут быть только дружескими.

— А я думаю, она ничего подобного вам не говорила.

— Милорд, это равносильно утверждению, что я лгун.

— Отвечайте на вопрос.

— Я не лгун.

— По-моему, это ответ, мистер Броу.

— Скажите, сэр, вы слышали показания ответчицы; вы считаете их абсолютно правдивыми?

Динни заметила, как по лицу Крума пробежала судорога; но она надеялась, что больше никто этого не заметил.

— Да, насколько я могу судить.

— Может быть, это не совсем деликатный вопрос, я изменю его; если ответчица утверждает, что она то-то делала, а того-то не делала, считаете ли вы долгом чести всячески поддерживать все ее показания или хотя бы верить им, если не можете их поддержать?

— Мне кажется, и это вопрос не очень деликатный, мистер Броу.

— Я считаю, милорд, необходимым выяснить для присяжных душевное состояние соответчика во время разбирательства данного дела.

— Хорошо, я этого вопроса не сниму, но вы знаете, у такого рода обобщений есть границы.

Динни увидела, как впервые лицо Крума озарилось слабым отблеском улыбки.

— Я очень охотно отвечу на вопрос, милорд. В данном случае нельзя говорить о долге вообще.

— Что ж, поговорим о частностях. По словам леди Корвен, она вполне доверяла вам в том смысле, что вы не станете добиваться ее любви. Это, по-вашему, так?

Лицо Крума потемнело.

— Не совсем. Но она знала, что я стараюсь изо всех сил.

— И время от времени вы не могли с собой справиться?

— Мне не вполне ясно, что вы разумеете, спрашивая, «добивался ли я ее любви», но иногда я свои чувства обнаруживал.

— Иногда? А разве не постоянно, мистер Крум?

— То есть всегда ли было заметно, что я ее люблю? В таком смысле конечно. Этого ведь не скроешь.

— Вот честное признание, и я не хочу ловить вас на слове; но я имею в виду нечто большее, чем одно только внешнее выражение любви. Я разумею прямое физическое выражение этой любви.

— Тогда нет, кроме…

— Да?

— Кроме того, что я три раза поцеловал ее в щеку и иногда держал ее руку.

— В этом и она призналась. А вы готовы подтвердить под присягой, что больше ничего не было?