Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 10
Шрифт:
Динни протянула ему руку.
— Я рада, что вы это сделали, я сама этого хотела; у нас ведь все очень сложно, и боюсь, чем дальше, тем будет труднее.
Тщательно обтерев руку, Стак протянул ее Динни, и они обменялись неловким рукопожатием.
— Я чувствую, он что-то задумал, — сказал Стак. — Конечно, не мое это дело, но он частенько ни с того ни с сего срывался с места. Если бы вы дали мне номера ваших телефонов, мисс, может, я и сумел бы вам обоим услужить.
Динни записала ему номера телефонов.
— Вот
— И у меня тоже, мисс. Мистеру Дезерту я всем обязан. И желаю ему всяческого благополучия. Он, может, человек и не на всякий вкус, но я ему душевно предан.
— Я тоже, Стак.
— Не стал бы говорить вам пустые приятности, мисс, но ему, извините, конечно, очень повезло.
Дин-пи улыбнулась:
— Нет, это мне повезло. До свиданья, и еще раз спасибо.
Она ушла, если можно так выразиться, едва касаясь подошвами Корк-стрит. У нее есть союзник в самой пасти льва, соглядатай в дружеском стане, преданный предатель! И, нарочно путая все метафоры, она спешила назад к дому тетки. Отец почти наверняка зайдет туда перед возвращением в Кондафорд.
Увидев в прихожей хорошо знакомый старый котелок, она предусмотрительно сняла шляпу и лишь потом вошла в гостиную. Отец разговаривал с тетей Эм, но, увидев Динни, они замолчали. Теперь уж все, завидев ее, будут обрывать разговор на полуслове! Она спокойно села и поглядела им прямо в глаза. Генерал не успел вовремя отвести взгляд.
— Динни, я был у мистера Дезерта.
— Знаю, милый. Он решил подумать над тем, что ты сказал. Во всяком случае, мы подождем, пока все не станет известно.
Генерал смущенно поерзал в кресле,
— И официально мы не помолвлены, — если тебе от этого легче.
Генерал отвесил ей легкий поклон, и Динни перевела взгляд на леди Монт, обмахивавшую разгоряченное лицо листком сиреневой промокательной бумаги.
Наступило молчание.
— Когда ты едешь в Липпингхолл, Эм? — спросил наконец генерал.
— На будущей неделе, — ответила та, — а может, еще через неделю! Лоренс знает. Я выставляю двух садовников на Выставке цветов в Челси. Босуэлла и Джонсона.
— Ну? Неужели они все еще у тебя?
— А как же! Кон, тебе надо посадить пестиферу. Нет, это как-то иначе называется, — ну, такие волосатые анемоны…
— Пульсатиллы, тетя.
— Прелестные цветы. Им нужна известь.
— У нас мало извести в Кондафорде, — сказал генерал. — Ты ведь знаешь!
— Зато азалии у нас в этом году были просто чудо, тетя Эм!
Леди Монт отложила промокательную бумагу,
— Я говорю ему, Динни, чтобы
Поглядев на угрюмое лицо отца, Динни сказала:
— Тетя, ты знаешь этот чудный магазин на Бондстрит, где продают всяких животных? Я там купила статуэтку маленькой лисички с лисятами, чтобы папа лучше относился к лисам.
— Ох уж эти охотники! — вздохнула леди Монт. — Когда их выкуривают, это так трогательно!
— Даже папа не любит раскапывать норы или засыпать ходы землей, правда, папа?
— Н-нет… — сказал генерал. — В общем, нет.
— И даже детей мажут кровью, приучают к охоте, — продолжала леди Монт. — Я сама видела на тебе кровь, Кон.
— Неприятно и, главное, ни к чему! Теперь этим забавляются только старые бурбоны.
— Он так противно выглядел, Динни!
— Да, папа, тебе это как-то не к лицу. Тут нужен курносый, рыжий, веснушчатый парень, который любит убивать из любви к искусству.
Генерал встал.
— Мне пора обратно в клуб. Джин за мной туда заедет. Когда мы теперь тебя увидим, Динни? Мама… — И он запнулся.
— Тетя Эм оставила меня у себя до субботы.
Генерал кивнул. Он разрешил сестре и дочери себя поцеловать, хотя на лице у него было написано: «Все это так, но…»
Динни стояла у окна и смотрела, как он идет по улице; сердце у нее сжималось.
— Твой отец! — послышался у нее за спиной голос тетки. — Ах, как все это утомительно, Динни!
— По-моему, со стороны папы было благородно даже не намекнуть, что я от него завишу.
— Кон — очень милый, — подтвердила леди Монт, — он сказал, что молодой человек держался почтительно. Кто это говорил: «Гр-ру-гр-ру»?
— Старый еврей в «Давиде Копперфильде»,
— Вот и я чувствую сейчас то же самое. Динни повернулась к ней.
— Тетечка! Мне кажется, что за последние две недели я стала совсем другая. Я ужасно изменилась. Раньше у меня не было никаких желаний, а теперь только одно желание, и я этого ни капельки не стыжусь. Только не предлагай мне лекарство!
Леди Монт похлопала ее по руке.
— «Почитай отца твоего и мать твою», — сказала она. — Но ведь там было и «оставь все, и следуй за мной», так что ничего еще не известно.
— Нет, известно, — ответила Динни. — Знаешь, на что я теперь надеюсь? Что завтра все узнают. Тогда мы сможем сразу обвенчаться.
— Давай-ка выпьем чаю. Блор, чаю! Индийского, и покрепче!
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
На следующий день Динни довела своего возлюбленного до дверей музея дяди Адриана и оставила его там. Оглянувшись на высокую, перетянутую поясом фигуру, она заметила, что он весь передернулся. Но он все же улыбнулся ей и хотя он был уже далеко, на душе у нее потеплело.