Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 3
Шрифт:
— Очень печально. Выиграете вы или проиграете — безразлично. Такие передряги вредят политической карьере. Но ведь до суда дело не дойдет?
— Мы бессильны что-либо изменить. Но наш защитник ограничится нападением на современную мораль.
— Нельзя нападать на то, что не существует.
— Вы хотите сказать, что не замечаете новой морали?
— Конечно. Попробуйте сформулируйте ее.
— «Не будь дураком, не будь скучным».
Мистер Блайт крякнул:
— В старину говорили: «Веди себя, как подобает джентльмену».
— Да,
— Кой-какие обломки сохранились: воспроизвели же неандертальского человека по одной половине черепа.
— Нельзя опираться на то, что считают смешным, Блайт.
— А, — сказал мистер Блайт, — ваше поколение, юный Монт, боится смешного и старается не отстать от века. Не так умно, как кажется.
Майкл усмехнулся.
— Знаю. Идемте в палату. Парсхэм проводит билль об электрификации. Может быть, услышим что-нибудь о безработице.
Расставшись с Блайтом в кулуарах, Майкл наткнулся в коридоре на своего отца. Рядом с сэром Лоренсом шел невысокий старик с аккуратно подстриженной седой бородкой.
— А, Майкл! Мы тебя искали. Маркиз, вот мой подающий надежды сын! Маркиз хочет, чтобы ты заинтересовался электрификацией.
Майкл снял шляпу.
— Не хотите ли пройти в читальню, сэр?
Он знал, что дед Марджори Феррар может быть ему полезен. Они уселись треугольником в дальнем углу комнаты, освещенной с таким расчетом, чтобы читающие не видели друг друга.
— Вы что-нибудь знаете об электричестве, мистер Монт? — спросил маркиз.
— Только то, сэр, что в этой комнате его маловато.
— Электричество необходимо всюду, мистер Монт.
Я читал о вашем фоггартизме; очень возможно, что это политика будущего, но ничего нельзя сделать до тех пор, пока страна не электрифицирована. Я бы хотел, чтобы вы поддержали этот билль Парсхэма.
И старый пэр приложил все усилия, чтобы затуманить мозг Майкла.
— Понимаю, сэр, — сказал, наконец Майкл. — Но этот билль приведет к увеличению числа безработных.
— Временно.
— Боюсь, что временных зол с меня хватит. Я убедился, что нелегко заинтересовать людей будущими благами. Мне кажется, они придают значение только настоящему.
Сэр Лоренс захихикал.
— Дайте ему время подумать, маркиз, и десяток брошюр. Знаешь ли, дорогой мой, пока твой фоггартизм обречен пребывать в стойле, тебе нужна вторая лошадь.
— Да, мне уже советовали заняться уличным движением или работой почты. Кстати, сэр, знаете — наше дело попало-таки в суд. Слушается на будущей неделе.
Сэр Лоренс поднял бровь.
— Да? Помните, маркиз, я вам говорил о вашей внучке и моей невестке? Я об этом и хотел с вами побеседовать.
— Кажется, речь шла о дифамации? — сказал старый пэр. — Моя тетка…
— Ах да! Очень интересный случай! — перебил сэр Лоренс. — Я читал о нем в мемуарах Бэтти Монтекур.
— В старину дифамация
— Если можно что-нибудь сделать, чтобы предотвратить скандал, — пробормотал Майкл, — нужно действовать немедленно. Мы в тупике.
— Не можете ли вы вмешаться, сэр? — спросил сэр Лоренс.
У маркиза затряслась бородка.
— Я узнал из газет, что моя внучка выходит замуж за некоего Мак-Гауна, члена палаты. Он сейчас здесь?
— Вероятно, — сказал Майкл. — Но я с ним поссорился. Пожалуй, сэр, лучше бы переговорить с ней.
Маркиз встал.
— Я ее приглашу к завтраку. Не люблю огласки. Ну-с, мистер Монт, надеюсь, что вы будете голосовать за этот билль и подумаете об электрификации страны. Мы хотим привлечь молодых людей. Пройду сейчас на скамью пэров [57]. Прощайте!
Он быстро засеменил прочь, а Майкл сказал отцу:
— Если он не намерен этого допустить, пусть бы и Флер пригласил к завтраку. Как-никак в ссоре затронуты две стороны.
III СОМС ЕДЕТ ДОМОЙ
А в это время Сомс сидел с одной из «сторон» в ее гостиной. Она выслушала его молча, но вид у нее был угрюмый и недовольный. Разве он имел представление о том, какой она чувствовала себя одинокой и ничтожной? Разве он знал, что брошенный камень разбил ее представление о самой себе, что слово «выскочка» ранило ее душу? Он не мог понять, что эта травма отняла у нее веру в себя, надежду на успех, столь необходимые каждому из нас. Огорченный выражением ее лица, озабоченный деталями предстоящего «зрелища» и мучительно стараясь найти способ избавить ее от неприятностей. Сомс молчал как рыба.
— Ты будешь сидеть впереди, рядом со мной, — сказал он наконец. — Я бы посоветовал тебе одеться скромно. Ты хочешь, чтобы твоя мать тоже была там?
Флер пожала плечами.
— Да, — продолжал Сомс, — но если она захочет, пусть пойдет. Слава богу, Брэн не любит отпускать шуточки. Ты была когда-нибудь на суде?
— Нет.
— Самое главное — не волноваться и ни на что не обращать внимания. Все они будут сидеть за твоей спиной, кроме присяжных, а они не страшные. Если будешь смотреть на них — не улыбайся.
— А что, они к этому чувствительны, папа?
Сомс не реагировал на столь легкомысленную реплику.
— Шляпу надень маленькую. Майкл пусть сядет слева от тебя. Вы уже покончили с этим… э-э… гм… умалчиванием?
— Да.
— И я бы этого не повторял. Он тебя очень любит.
Флер кивнула.
— Может быть, ты мне что-нибудь хочешь сказать? Ты знаешь, я ведь о тебе беспокоюсь.
Флер подошла и села на ручку его кресла; у него сразу отлегло от сердца.
— Право же, мне теперь все равно. Дело сделано. Надеюсь только, что ей не поздоровится.