Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 3
Шрифт:
«Держись! — подумал Майкл, когда в этой свалке уже были сбиты с ног несколько его любимцев. — Бейте, режьте! Еще посмотрим, чья возьмет». Но он сдержался до момента ухода.
— Сиб, — сказал он, вставая, — ведь все эти типы — мертвецы; не убрать ли их отсюда, в такую-то жарищу?
— Что такое? — воскликнул Сибли Суон при тягостном молчании «этих типов».
— Я хочу сказать, что если они живы, то их дело совсем скверно — и, увернувшись от брошенной шоколадки, которая попала в русского, он пошел к выходу.
Идя по улице, он размышлял: «А хорошие, в сущности, ребята! И, совсем не так уж высокомерны, как воображают.
«Кэткот, Кингсон и Форсайт. Нотариальная контора; второй этаж».
«Правь, Британия!» — подумал Майкл, поднимаясь по широкой каменной лестнице.
Его провели в комнату, где он увидел старичка с лицом мопса, с окладистой седой бородкой, в черном люстриновом пиджачке и объемистом пикейном жилете на объемистом животике. Он привстал со своего стула-вертушки навстречу Майклу.
— А-а, — сказал он, — мистер Майкл Монт, если не ошибаюсь. Я вас ждал. Мы вас долго не задержим, мистер Форсайт сейчас придет. Он вышел на минуту. Миссис Майкл, надеюсь, в добром здоровье?
— Да, спасибо, но, конечно, она…
— Понимаю, вы за нее волнуетесь. Присаживайтесь.
Может быть, хотите пока почитать черновик?
Майкл покорно взял из пухлой руки большой исписанный лист и сел напротив клерка. Глядя одним глазом на старика, а другим на документ, он добросовестно читал.
— Как будто тут есть какой-то смысл, — сказал он наконец.
Старик разинул бородатый рот, как лягушка на муху, и Майкл поспешил исправить ошибку.
— Тут учитывается и то, что случится, и то, что будет, если ничего не случится, — прямо как букмекеры на скачках.
Он тут же почувствовал, что только напортил. Старик ворчливо сказал:
— Мы здесь зря время не тратим. Извините, я занят.
Майкл с искренним раскаянием следил, как старичок отмечает «птичками» какой-то длинный перечень. Он был похож на старого пса,
— Вы уже здесь? — сказал он.
— Да, сэр, я постарался прийти точно в назначенное время. Какая славная, прохладная комната!
— Вы это прочли? — Сомс показал на черновик.
Майкл кивнул.
— Поняли?
— Кое-что как будто понял.
— Доход с этих пятидесяти тысяч, — сказал Сомс, — находится в распоряжении Флер, пока ее старший ребенок — если это будет мальчик — не достигнет двадцати одного года, после чего весь капитал безограничительно переходит к нему. Если это будет девочка, половина доходов остается в пожизненное пользование Флер, а половина будет выплачиваться ее дочери, когда та достигнет совершеннолетия или же выйдет замуж, и половина капитала переходит к ней или ее законным детям по достижении ими совершеннолетия или по вступлении в брак, в равных долях. Вторая половина капитала переходит в полную собственность Флер и может передаваться по ее завещанию или по законам наследования.
— У вас все получается удивительно ясно, — сказал Майкл.
— Погодите, — проговорил Сомс. — Если у Флер не будет детей…
Майкл вздрогнул.
— Все возможно, — серьезно произнес Сомс, — и опыт учит меня, что именно непредусмотренные обстоятельства чаще всего и возникают. В таком случае доходы принадлежат Флер до конца жизни, и капитал она может завещать, кому пожелает. Если она этого не сделает, он переходит к ближайшему родственнику. Тут предусмотрено все.
— Что же, ей надо писать новое завещание? — спросил Майкл, чувствуя, что его лоб покрывается холодным потом.
— Если пожелает. Но ее завещание предусматривает все возможности.
— Надо ли мне что-нибудь сделать?
— Нет. Я хотел вам все объяснить, прежде чем подпишу. Дайте мне, пожалуйста, документы, Грэдмен, и позовите Уиксона.
Майкл увидел, как старичок достал из шкафа лист веленевой бумаги, исписанный каллиграфическим почерком и украшенный печатями, любовно посмотрел на него и положил перед Сомсом. Когда он вышел из комнаты, Сомс сказал тихо:
— Во вторник собрание — мало ли что может быть. Но что бы ни случилось, эти деньги в безопасности.
— Вы очень добры к нам, сэр.
Сомс наклонил голову, пробуя перо.
— Боюсь, я обидел вашего старого клерка, — сказал Майкл, — он мне ужасно понравился, но я нечаянно сравнил его с букмекером.
Сомс улыбнулся.
— Грэдмен — своеобразный тип, — сказал он, — таких уже не много осталось.
Майкл думал, можно ли быть своеобразным типом до шестидесятилетнего возраста, когда «тип» вошел в сопровождении бледного человека в темном костюме.
Сомс, глядя как-то вбок, без предисловий сказал?
— Это — послесвадебный подарок моей дочери. Я подписываюсь в здравом уме и твердой памяти.
Он подписался и встал.
Бледный человек и Грэдмен тоже подписались. Когда бледный человек вышел, в комнате наступила полная тишина.
— Я вам еще нужен? — спросил Майкл.
— Да, я хочу, чтобы вы зашли со мною в банк, — я положу эту дарственную вместе с другими. Я больше не приду сегодня, Грэдмен.
— До свидания, мистер Грэдмен.
Майкл услышал, как старик что-то пробормотал в бороду, почти утонувшую в ящике стола, куда он прятал документы, и вышел вслед за Сомсом.