Джон Картер
Шрифт:
Было еще очень рано, и некоторые жильцы разговаривали шепотом, так что я попытался занять Дар Таруса беседой о религии, которой был очень заинтересован.
— Таинства религии всегда пленяли меня, Дар Тарус, — сказал я.
— Ах, — воскликнул он, — в том и красота религии Тура, что она и не имеет таинств. Она проста, естественна, научна, каждое слово ее доказано на страницах Турана, великой книги, написанной самим Туром.
— Дом Тура — Солнце, — продолжал он. — Сотни тысяч лет тому назад он сделал Барсум и бросил его в пространство. Затем он развлекался созданием людей в различных формах и двух полах, позднее он сформировал животных, чтобы
Но немного раньше Гор Хаджус рассказал мне кое-что о религии Тура. Однажды, когда Дар Таруса не было рядом, он сказал:
— Фандалиане утверждают, что Тур создал все живое своими руками. Они отрицают, что человек обладает силой воспроизводить свой род и учат своих молодых, что вера в это отвратительна. Они всегда скрывают случаи естественного появления потомства, настаивая, особенно в старости, что то, чему были свидетелями их глаза и что испытывали их тела при произведении потомства, никогда не случалось. Туран учит их, что Барсум плоский, а жрецы запрещают мыслить народу, категорически отрицая каждое доказательство противного. Жители не уезжают далеко от Фандала из боязни свалиться с края мира; жрецы же не разрешают развивать аэронавтику, потому что если бы один из кораблей отправился в кругосветное путешествие вокруг Барсума, это было бы кощунством в глазах Тура, сделавшего Барсум плоским.
Жителям Фандала не позволяют использовать телескопы, потому что Туран учит их, что нет других миров, кроме Барсума, и смотреть на небо и искать там планеты было бы ересью. Жрецы также не позволяют в школе учить историю Барсума, которая предшествовала созданию его Туром, хотя Барсум имеет очень достоверно записанную историю, которая начинается более сотни тысяч лет назад; не позволяют они изучать и географию Барсума, за исключением той, которая дана в Туране. И не допускают они никаких научных исследований в биологии.
Туран — их единственной руководство. Если чего нет в Туране, то, по их мнению, это — дикая ложь.
Многое из всего этого и даже больше я собрал из различных источников во время моего краткого пребывания в Фандале, люди которого, поверьте, менее всего цивилизованы из всех красных наций Барсума. Отдавая, как они делают, все лучшие мысли делам религиозным, они стали невежественными, бросались из одной крайности в другую, но все же направленную на религиозный пафос, в то время как тунолиане были полной противоположностью им.
Однако я прибыл в Фандал не для того, чтобы изучать его культуру и религию, а чтобы выкрасть королеву, и эта мысль доминировала, когда я проснулся на следующее утро — мое первое утро в Фандале. Позавтракав, мы отправились ко дворцу на разведку, причем Дар Тарус привел нас в точку, откуда он легко мог указать нам путь, так как не отважился сопровождать нас в непосредственные окрестности дворца и парка. Ведь тело, которым он сейчас обладал, принадлежало хорошо известному в Фандале пэру.
Было условлено, что Гор Хаджус действует как оратор и поводырь обезьяны. Договорившись, мы попрощались с Дар Тарусом и отправились втроем по прекрасному широкому проспекту, ведущему к воротам дворца. Мы выдумывали и репетировали номера, которые собирались представлять и которыми надеялись обеспечить успех, позволивший бы нам проникнуть во дворец законным путем через его двери и добиться представления джеддаре.
Когда мы бродили с кажущейся беспечностью
У дворцовых ворот была обычная толпа, так как в конце концов человеческая природа везде одинакова, будь его кожа белой или черной, желтой или коричневой, на Земле или на Марсе. Толпа перед воротами джеддары в значительной степени состояла из посетителей из той части верхних Тунолианских Болот, которая была верна фандалианской королеве. Как и все провинциалы, они жаждали посмотреть на блеск королевского окружения. Но, тем не менее, они заинтересовались бы и ужимками обезьяны, и потому мы имели здесь готовую аудиторию, ожидающую нашего прибытия. Их естественная боязнь огромного животного заставила их податься немного назад при нашем появлении, так что образовался пустой проход до самых ворот, и здесь мы встали, а толпа сомкнулась за нами, образуя полукруг. Гор Хаджус звучно сообщил им, так, чтобы услышали воины, ведь мы пришли развлекать не толпу, а именно их:
— Мужчины и женщины Фандала, посмотрите на двух бедных пансенов, которые, рискуя жизнью, пленили и обучили одного из наиболее свирепых и диких, и в то же время наиболее смышленый образчик белой обезьяны Барсума, когда-либо виденный вами в прирученном состоянии, и с огромным трудом доставленный в Фандал для вашего развлечения и вам в назидание. Друзья мои, эта удивительная обезьяна одарена человеческим разумом: она понимает каждое обращенное к ней слово. При вашем любезном внимании я попытаюсь продемонстрировать замечательную понятливость этой дикой все жрущей твари — понятливость, которая развлекала коронованных особ Барсума и озадачивала умы лучших его ученых.
Думаю, что Гор Хаджус выступал недурно, точнее прямо как настоящий артист. Я невольно улыбался, слушая здесь, на Марсе, знакомые фразы — им я обучил его из моего земного опыта, вспоминая посещения деревенских ярмарок и увеселительных парков. Эти зазывания звучали так нелепо в устах убийцы из Тунола. Но они, очевидно, заинтересовали зрителей и произвели на них впечатление — шеи были вытянуты, молчание было серьезным и выжидающим. Даже лучше — несколько воинов Гвардии Джеддары навострили уши через ворота, и среди них был один офицер.
Гор Хаджус заставлял Хован Дью ложиться и вставать при командах "лечь" и "встать", подниматься на одну ногу и показывать количество пальцев, которые он поднимал, рычанием; эти простые трюки были только путем, ведущим к замечательным достижениям, которые мы надеялись показать при аудиенции у джеддары. Гор Хаджус построил выступление очень интересно. Он попросил комплект оружия и доспехов у человека из толпы и заставил Хован Дью облачиться в них и фехтовать с ним, после чего мы и в самом деле услышали восклицания удивления.