Джонатан Стрендж и мистер Норрелл
Шрифт:
Но, несмотря на эту безмятежную жизнь, у Арабеллы случались и тяжелые минуты. Привычка танцевать всю ночь лишила женщину сна. Иногда среди ночи Арабелла слышала жалобные звуки флейт и дудочек — они играли волшебные мелодии, призывая ее танцевать, чего она хотела меньше всего на свете.
— Разговаривайте со мной, — просила она Флору и тетушку Грейстил. — Разговаривайте со мной, и мне будет легче с этим справиться.
Тогда одна из них или обе садились рядом с Арабеллой и болтали обо всем, что придет
В одну из таких ночей Арабелла и доктор Грейстил прогуливались вокруг собора, обсуждая планы возвращения в Англию в следующем месяце. Арабеллу немного страшила встреча со старыми друзьями, доктор успокаивал ее. Внезапно Фрэнк вскрикнул и показал рукой наверх.
Звезды изменили свой рисунок, над головами засияли новые созвездия.
Поодаль они увидели древнюю арку. В этом не было ничего удивительного — в Падуе хватает загадочных дверных проемов, арок и галерей. Однако эта арка отличалась от прочих. Падуя построена в средние века из розовато-золотистого кирпича, эту же арку сложили из темного северного камня. Наверху возвышалась статуя Джона Аскгласса. Лицо статуи было полуприкрыто шляпой с крылом ворона. Под аркой виднелась неподвижная фигура.
Арабелла в нерешительности остановилась.
— Вы не уйдете далеко? — спросила она доктора Грейстила.
— Мы с Фрэнком будем рядом, — заверил ее доктор. — Никуда не сдвинемся с этого места. Если что, можете просто окликнуть нас.
Арабелла направилась к арке. Человек под аркой читал книгу. Он поднял глаза, и Арабелла тут же узнала знакомое выражение, словно он никак не мог вспомнить, где очутился, и пытается восстановить утраченную связь с явью.
— На этот раз ты явился без грома и молнии, — промолвила она.
— А, тебе рассказали? — Стрендж неловко усмехнулся. — Немножко перемудрил. Представление вышло не в лучшем вкусе. Наверное, в Венеции я слишком много времени проводил с лордом Байроном и что-то перенял от него.
Они немного прошлись.
— Ты хорошо выглядишь, Арабелла. Я боялся… Чего я боялся? Ах, да тысячи вещей. Боялся, что ты не захочешь разговаривать со мной. Однако вышло совсем иначе. Я так рад видеть тебя.
— Что ж, теперь твоя тысяча страхов осталась позади, — ответила она. — По крайней мере, в том, что касается меня. Ты нашел способ рассеять тьму?
— Нет, еще нет. Хотя сейчас я очень занят — появилось несколько новых гипотез относительно наяд, и у нас просто нет времени, чтобы серьезно заняться этим вопросом. Впрочем, некоторые места в «Привратнике Аполлона»
— Я рада. Я чувствую себя несчастной, когда думаю, что ты страдаешь.
— Умоляю тебя, Арабелла, не печалься. Мои страдания не столь уж велики. Вначале было тяжело, потом я привык. Мы с Норреллом — не первые волшебники, которые живут и работают под воздействием заклинания. В двенадцатом веке Роберт Даймок сыграл злую шутку с эльфом и после этого не мог говорить, а только пел — представляешь, как он терзал слух своих близких! А в четырнадцатом веке жил волшебник, у которого была серебряная нога — должно быть, она доставляла ему большие неудобства. К тому же, кто знает — возможно, тьма — не такое уж зло для нас двоих? Нам не дано вернуться в Англию, но мы можем путешествовать. Английский волшебник — существо особое. А два английских волшебника — удивительны вдвойне! Что уж говорить о двух английских волшебниках, заточенных во тьме? Должен признаться, это смутит любого полубога!
— Где же вы путешествуете?
— О, да где угодно! Этот мир не единственный среди многих. Не имея возможности путешествовать, волшебник рискует слишком привязаться к этому миру, стать слишком ограниченным, провинциальным, что ли.
— Неужели это по душе мистеру Норреллу? — удивилась Арабелла. — Он никогда не любил ездить, даже до Портсмута.
— А вот это как раз преимущество нашего способа путешествий! Он даже не выходит из дома. Мир — все существующие миры — приходят к нам сами. — Стрендж замолчал и огляделся по сторонам. — Я должен идти. Похоже, Норрелл заблудился. Теперь мы не можем далеко отходить друг от друга. Арабелла, — промолвил он с непривычной для себя серьезностью, — я не в силах выразить, как меня мучила мысль о том, что ты страдаешь под землей. Я сделаю все, что смогу — все, что смогу, — чтобы защитить тебя.
Арабелла взяла его руки в свои, и ее глаза просияли.
— Ты уже все сделал, — прошептала она.
Они посмотрели друг на друга, и на мгновение все между ними стало по-прежнему, будто они никогда не разлучались. Однако Арабелла не решилась остаться со Стренджем во тьме, а Стрендж не стал об этом просить.
— Придет день, — произнес он, — и я отыщу нужное заклинание и рассею тьму. И тогда я приду за тобой.
— Да. Придет день. Я буду ждать.
Стрендж кивнул и приготовился шагнуть во тьму, но замешкался.
— Белл, — промолвил он, — не носи черное. Ты не вдова. Будь счастлива. Я хочу думать, что ты счастлива.
— Обещаю. А как я должна думать о тебе?
Стрендж задумался, а потом рассмеялся.
— Думай, что я носом зарылся в книгах!
Они поцеловались. Затем Стрендж повернулся на каблуках и исчез во тьме.