Джони, оу-е! Или назад в СССР
Шрифт:
Но сейчас мне хватит и шестиметровой высоты «динамовской» вышки. Мне захотелось дать этому телу встряску. Оно, между прочим, оказалось жилистым и прочным. Как не старался, мне не удалось повредить его суставы и связки. Хотя… Вечером и завтра посмотрим. И тут я вспомнил, что забыл снятый и оставленный возле стадиона гипс. Эх! Ну да ладно. Гипс я и сам себе намотаю.
Раздевшись и поплавав всласть пошёл к вышке. Кстати, предположение о Женькином теле, как о «топоре» не подтвердились. Тело имело положительную плавучесть, что означало, что кость у этого
— Так тебе, брателла, в синхронное плавание прямая дорога. Туда с такой плавучестью «с руками оторвут», — подумал я. — А вот нокаутирующий удар ставить придётся долго. И ломаются такие кости легче. Да-а-а… Намаюсь я с ним.
Прыгнув раз пять с трёх метров и отработав подскок и «склёпку», поднялся на шесть метров. Постоял в сторонке, глядя, как прыгают другие. В основном «бомбочкой» глуша тех, кто прыгнул раньше.
— Вот придурки! Совсем не думают о технике безопасности! — думал я, наблюдая за «вакханалией», творившейся в воде. Поняв, что нырнув, надо уходить на глубину и отгребать подальше, я накачал себя кислородом, разогнался, оттолкнулся вверх, сложился, выпрямился и вошёл в воду. Нормально вошёл.
Волна схлопнулась над моими пятками, пощекотав их. Это говорило о том, что вход почти идеален. Открыв глаза и оглянувшись наверх, увидел «взрывы глубинных бомб». Ха-ха! Хрен вы меня подорвёте! Сопротивляясь всплытию, отгрёб подальше от вышки и поближе к трапу, ведущему на пирс. Вынырнул. Запаса воздуха хватило, чтобы проплыть под водой около десяти метров. Нормально для первого раза. Техника накачки лёгких кислородом для ныряния на большие глубины путём «фридайвинга», была освоена мной в классе восьмом «той жизни». Сейчас я просто попробовал её исполнить и получил приличный результат.
Снова поднявшись на верхнюю площадку, постоял, подышал, побольше поглотал воздух, прыгнул похуже, нырнул и доплыл до самых поручней, блестящих в зеленоватой воде бронзой. Солнце стояло уже высоко и пробивало слегка зацветшую к концу лета воду до самого дна. Красиво!
На пирсе я попрыгал, выбивая воду из ушей, и уже снова отправился к вышке, когда ко мне подошёл одетый в рубашку, брюки и сандалии парень. Ну, как парень? Лет до сорока мужчины мне казались молодыми. Издержки старческой психики, так сказать.
— Подожди-ка мальчик, — остановил он меня, придерживая за плечо.
Оглянулся, удивлённо посмотрел на него, вздёрнув, по привычке, левую бровь.
— Надо же, старые привычки переходят в новое тело, — успел подумать я и спросил: — Что-то случилось?
— Почему ты так решил? — усмехнулся подошедший.
— Ну… Вы такой весь… Э-э-э… В штанах…
Я пошутил, а он рассмеялся.
— Хорошо прыгаешь. Не хочешь спортом заняться?
— Я уже занимаюсь.
— Где? — удивление на его лице было таким, э-э-э, огромным, что с него можно было писать картину «Не ждали». — Я всех спортсменов знаю.
— Прям-таки всех? — теперь пришла моя очередь
— Всех прыгунов в воду. Я главный тренер сборной края. Тебя я не знаю.
— А-а-а… Так я боксёр.
Мужчина рассмеялся.
— Понятно. Что-то для боксёра ты слишком, э-э-э, субтильный. Не та конституция. А вот для прыжков в воду — самое то. Ты лёгкий. Даже зависаешь в воздухе. Паришь.
— Да ну, на, — вырвалось у меня. — Что я птица, что ли?
— Зависаешь-зависаешь. Кто тебя так склёпку научил делать?
— Сам научился, — не соврал я.
Так и было в той жизни. Мы тут сами себя тренировали. Каждое лето. И тогда тоже подходили тренеры, но у меня получалось плохо и ко мне не приставали. Тяжёлая кость…
— Не видел я тебя тут раньше.
Я пожал плечами. Конечно, не видел. Женька и не ходил сюда ещё никогда.
— Не-е-е… Такой спорт не по мне. Я прыгаю для удовольствия.
— Ты зря отказываешься. Боксёр из тебя не получится, а вот прыгун в воду — однозначно. Ты у кого тренируешься?
Я посмотрел на него с опаской.
— Не скажу.
— Надо будет, я тебя всё равно найду. Так у кого?
Мужик оказался настырный.
— Дядя, а не пошёл бы ты, — чуть было не сказал я.
— Зря вы мне угрожаете. Так покупатели переговоры не ведут.
— Какие покупатели? — опешил он. — Ты что о себе возомнил, мальчишка?
— Я? Ничего. Это вы ко мне пристали. Купаюсь и ныряю тут, а вы пристаёте. Может вы и не тренер никакой, а…
У меня едва не сорвалось с губ слово «извращенец», но тогда о любом спорте можно было забыть. Тренер сборной — это фигура. Я не договорил, а уставился на него, лупая глазами и хмуря брови.
— Ладно, ладно… Погорячился я. Извини. Но, надумаешь, приходи в Спартак. Я тебе гарантирую приличную спортивную карьеру.
— Какая карьера? Мне всего двенадцать лет.
— Именно с этих лет и начинается в спорте карьера, мальчик. Жизнь в спорте коротка. Пока ты этого не понимаешь.
Он тяжело вздохнул.
— Понимаю, — хотел сказать я, но не сказал.
— Пойду я, а? — плаксивым тоном спросил я.
Он улыбнулся. Его улыбка мне понравилась.
— Хороший, наверное, дядька, — подумалось мне.
Я бы попрыгал в воду под присмотром профессионалов. Ощущение свободного полёта, хотя и длящееся мгновения, прекрасны, а с лёгким телом нырять приятнее. Сила удара не такая большая. Это я успел отметить. Масса на ускорение ведь даёт силу удара. Тело и здесь доказало, что связки и суставы у него крепкие. Руки и ноги при вхождении в воду не выворачивало. Поднакачать мускулы и будет ему счастье.
Мне хватало денег на пару пирожков, купленных на верхнем выходе со «спортивной гавани» и съеденных тут же, сидя на скамейке. Пока жевал, рассматривал кинотеатр Океан. В той жизни мы любили ходить туда не только ради широкоформатных фильмов, но и для того, чтобы поесть мороженное с «наполнителем»: сиропом, шоколадной крошкой. Ходил с отцом, матерью, а иногда с двоюродной сестрой-одногодкой, жившей неподалёку.