Джонни, будь паинькой
Шрифт:
— Так что, двигаем? — тороплю я.
— Ты определенно настроена взять «буг», верно? — Он вглядывается в мое лицо.
— «Буг»? Ах, «бугатти». Конечно. Однозначно, «буг» — лучший из лучших.
Кажется, теперь я точно его убедила. Кристиан регулирует сиденье и зеркала, пристегивается и плавно выводит машину из гаража.
— Чертовски бесит ограничение скорости!— кричит он пятнадцать минут спустя. Мы едем по шоссе в Санта-Монику. — Очень хочется
Как могу изображаю сочувствие, не пытаясь соперничать с шумом двигателя.
Перед нами простирается прозрачно-голубой океан, лучи полуденного солнца отражаются от его поверхности, создавая миллиарды сверкающих искр. Подъезжаем к шикарному отелю «Вице-король», где, по словам Кристиана, самая безопасная парковка.
— Позже непременно выпьем чего-нибудь в баре у бассейна, — сообщает он. — Там очень клево.
Жара уже не такая изнуряющая, как прежде — уверена, дело в прохладном морском бризе. Бредем по пыльной мостовой к воде.
Обширный пляж Санта-Моники изобилует променадами по белоснежному песку. В его высшей точке произрастают пальмы, а вдали располагается пирс с колесом обозрения. Кристиан отодвигает меня с пути проезжающего роллера, и я, оглянувшись, замечаю еще шестерых. Подходим к пункту проката роликов, и я впадаю в искушение, пусть и не умею кататься. Просто тут, похоже, катаются все.
— Ты не заставишь меня встать на ролики, — заявляет Кристиан, когда я вношу предложение. — Хотя вон туда готов сходить. — Он указывает на вывеску «Пляж мускулов». Напоминает детскую площадку для взрослых.
— Тогда вперед, — произношу с улыбкой.
Разуваемся и шагаем по теплому песку, забитому отдыхающими. Слева группа тренированных людей играет в волейбол, а еще я замечаю пару наблюдательных вышек для спасателей. Мы словно попали в серию «Спасателей Малибу». За исключением того, что моим сиськам катастрофически не хватает силикона, а Кристиан далеко не Дэвид Хассельхофф в расцвете лет. Он повисает на кольцах и переворачивается. Проделывает так четырежды и останавливается, продолжая висеть, тяжело дыша. Выглядит столь нелепо, что я захожусь от смеха.
Высокий мускулистый мужчина с лоснящимся от масла телом останавливается неподалеку, наблюдая, как Кристиан старается освоить другие кольца. Вскоре становится ясно, что он дожидается своей очереди, так что я иду до конца и оказываю моральную поддержку.
— Давай, Кристиан, у тебя получится! — ору я с воодушевлением. Он переворачивается еще несколько раз. — Давай, парень, давай! — продолжаю я кричать, на сей раз похлопывая себя по коленям, будто подбадриваю собаку. Непохоже, будто Кристиану смешно, но он все же заканчивает упражнение.
— Охренеть, как трудно, — задыхается он, согнувшись пополам, а затем, оглянувшись, видит, как Масляный Человек ровно за пять секунд проходит все четыре кольца. Кристиан бросает мне нахальную ухмылку, и я хихикаю.
—
— Ага!
Его лицо озаряет приятная улыбка.
За колесом обозрения следуют американские горки, но Кристиан отказывается садиться на старомодную карусель.
— Я что, похож на маленькую девочку?
— Нет, но ты ешь детские хлопья.
Удивительно, насколько расслабленно я ощущаю себя в компании Кристиана, учитывая, что мы едва знакомы. Любопытно, есть ли у него подружка?
О да, он был бы идеальным бойфрендом. Для Бесс, Китти или кого-то еще. Но не для меня.
Когда солнце начинает клониться к закату, отбрасывая тени на следы в песке, мы прогуливаемся по пирсу. По дороге попадается передвижная кондитерская, и любовь к сладкому настолько меня пересиливает, что я тяну Кристиана за футболку, вынуждая остановиться. Его глаза все расширяются, пока мы осматриваем ряды ярких сладостей. Кристиан торопливо хватает пакет и передает его мне, оставляя себе лопатку. Я указываю на мягкие мини-арбузы, и он набирает их в раскрытый мною пакет.
— Как насчет бананов? — предлагает он. — С ними никогда не прогадаешь.
— Однозначно, — соглашаюсь. — И в придачу виноградные тянучки.
Мы продолжаем идти вдоль пирса, поедая сладости на ходу, и я говорю:
— Никогда еще не встречала парня, который любит те же сладости, что и я.
— Черт, да. У меня сладкий возраст примерно семь.
— Сладкий возраст? — непонимающе переспрашиваю я.
— Ага, знаешь, твои любимые сладости предназначены для какого-то определенного возраста. Вот эти штучки для малышей. — Он поднимает пакет. — Апельсиновый шоколад «Терри» рассчитан на покупателей лет тридцати пяти. А мятный шоколад «После восьми» — для тех, кому за девяносто.
— Ну, наверное, у меня сладкий возраст тоже семь, — решаю я. — Может, восемь, потому что девочки взрослеют быстрее мальчиков.
Добираемся до конца пирса, едва солнце касается кромки горизонта. Здесь есть мексиканский ресторан с баром на открытом воздухе, где полным-полно народа.
Кристиан поворачивается ко мне:
— Пошлем подальше тот шикарный бар и завалимся сюда?
Вскоре мы уже располагаемся снаружи с бокалами «маргариты».
— Твое здоровье, — произносит Кристиан, и мы чокаемся.
— Откуда ты знаешь Джонни? — интересуюсь я, пока Кристиан пожирает бесплатные начос.
— Лет сто назад познакомились в школе.
— В Ньюкасле?
— Ну да. Мы жили на одной улице, ходили в одну школу. Я знаю его почти всю жизнь.
— Так классно, что после стольких лет вы до сих пор друзья.
— М-м-м. — Хрум, хрум, хрум.
— Потом Джонни перебрался в Лондон, да? — Убираю волосы за уши и наклоняюсь.
— После смерти матери, — подтверждает Кристиан. — Нам тогда было по тринадцать.