Джонни, будь паинькой

Тун Пейдж

Надо убираться отсюда.

Слезы щиплют глаза, когда я решительно шагаю в кабинет. Звоню турагенту Джонни и бронирую билет на ближайший рейс до Лондона. Потом набираю Дейви и прошу подъехать за мной в три часа. Вылет назначен на вечер, но лучше сидеть в аэропорту, чем маяться здесь. Знаю, что могу передумать, если начну мешкать.

Забираю свой чемодан со стеллажа в постирочной, несу наверх и начинаю кидать в него вещи из шкафов. Замечаю овечку, которую Джонни купил мне в Дейлсе. Она сидит на полке открытого гардероба

и наблюдает, как я собираю пожитки. Заполнив чемодан, замираю и смотрю на игрушку.

Нет, решаю я и, наклонившись, застегиваю молнию. Пусть сидит там, где сидит. Рисую в воображении, как Джонни заходит ко мне, распахивает дверцы шкафа и с замиранием сердца обнаруживает, что я ушла.

Вероятнее всего, Роза или горничная придут сюда первыми и выбросят овечку, но мне больше нравится свой сценарий.

Пишу записку Розе, тщательно обдумывая слова.

«Мне пришлось уехать. Прости, но думаю, ты знаешь причину. Мне было очень приятно работать с тобой, и я буду скучать. Желаю тебе и твоей семье всего самого наилучшего. Передай, пожалуйста, сердечный привет Льюису, Сэму, Теду и Сэнди...»

Оставляю послание на кухне за тостером. Джонни вряд ли его найдет, а Роза наверняка обнаружит, когда придет в понедельник.

Выглядываю в окно. Шезлонг пуст, Джонни нигде не видно. Может, это и к лучшему.

Звонит домофон. Пора.

Выезжая из ворот, вижу знакомый зеленый грузовичок.

Сантьяго! Я совсем о нем забыла.

— Стой! — говорю я Дейви и выпрыгиваю из машины.

— Мег, привет! — здоровается паренек.

— Сантьяго, я уезжаю.

— Уезжаешь? Почему? — удивляется он.

— Не сложилось.

— Черт! Жаль. С кем теперь я буду болтать по субботам?

— А ты не болтай, а работай, — смеюсь я, и он тоже смеется.

Беру ручку с его приборной панели и пишу свой электронный адрес на клочке картона. В машине Сантьяго полно разных оберток от фастфуда.

— Пиши мне, — вручаю я ему записку.

— У меня нет электронной почты, — печально признается он, разглядывая мою писанину.

— Да ладно!

Он пожимает плечами.

Смеюсь.

— Ты ведь знаешь, что это бесплатно?

— Ладно, тогда заведу себе ящик, — соглашается он, но что-то подсказывает: письма от него не дождешься.

Внезапно слышу рев мотора. У меня перехватывает дыхание, когда Джонни выезжает из ворот на своем черном хромированном байке, сверкающем на ярком солнце.

— До встречи. — Сантьяго бросает на меня выразительный взгляд, потом смотрит на Джонни и проезжает в открытые ворота.

Джонни снимает шлем.

— Куда собралась?

— Я уезжаю, Джонни. — Стараюсь, чтобы голос звучал ровно.

— Вот так просто?

— Вот так просто.

Молча глядим друг на друга какое-то время. Смутно осознаю, что Дейви ждет меня в машине.

Джонни коротко кивает.

— Ладно, пока.

Вновь надев шлем, он

давит на газ и уносится прочь, оставляя за собой пыльный след.

Не знаю, чего я ожидала. Чтобы он не позволил мне уехать, умолял остаться, сказал, что совершил ошибку?

Нет, в конце концов, из нас двоих именно Джонни оборвал связующие нити.

Позже на борту самолета гляжу в иллюминатор, пытаясь не расплакаться. Я продержалась на этой работе всего полгода — даже меньше, чем Паола — и теперь возвращаюсь домой с поджатым хвостом.

Печаль давит на сердце тяжелым безмолвным грузом. Крепко скрещиваю руки и прижимаю их к груди, но боль не проходит. Меня словно расплющивает, и никто не в силах снять с меня этот гнет. Некому излить душу. О нас с Джонни знает только Кристиан, и я чувствую себя бесконечно одинокой.

Глава 30

— Мама говорит, ты потеряла работу.

— Я не потеряла работу, а уволилась, — терпеливо разъясняю я сестре по телефону.

Я сижу в квартире Бесс на диване, на котором сплю последний месяц. Серена отсутствовала первые две недели, однако теперь вернулась и стало тесновато. Надо бы подыскать другое жилье, но я пока не в силах себя на это подвигнуть.

Насмотревшись дневных телепередач и приговорив несколько пачек мармеладок, неделю назад я все-таки оторвала задницу от дивана и нашла работу. Первым делом позвонила Мари, бывшей начальнице. Пару минут она пела дифирамбы своему замечательному новому ассистенту — что, признаться, никак не повлияло на мою самооценку. Когда мне, в конце концов, удалось вставить слово и сообщить ей, что я осталась без работы, она виновато замолчала.

— А знаешь? — стараясь помочь, наконец сказала она. — Я только что закончила заказ владельца закрытого клуба в Сохо. Он упоминал, что набирает персонал. Если хочешь, могу дать его номер.

Мари решила, что речь шла об офисных работниках, однако когда оказалось, что ему требуются официантки, я подумала: «А почему бы и нет?». Мне до смерти надоело без конца нянчиться с одним человеком. Да, официантки нянчатся с кучей людей, но тут хотя бы нет ничего личного. Клиенты приходят, оставляют чаевые и уходят, и такой расклад мне по душе.

— Не верится, что ты совсем мне не звонила! — жалуется Сьюзен.

— Ну, ты тоже мне не звонила! — парирую я.

— Не хотела тебя дергать. Мама все время повторяла, что ты очень занята.

— Я была занята, — признаю я. — Зато сейчас можем поболтать. Чем ты занималась?

— Почему ты потеряла работу? — спрашивает сестра, возвращаясь к Джонни.

— Просто не сложилось, — отвечаю я.

— Да ладно, расскажи, что произошло…

— Сьюзен, я не смогла бы тебе рассказать, даже если бы захотела. Я подписала договор о неразглашении.