Джордж Бернард Шоу. Афоризмы
Шрифт:
Об Элеоноре Дузе:
Ее труд в высшей степени интеллектуален и потому требует энергии неизмеримо более высокого качества, чем тот напор пара, который у актрис школы Бернар вызывает неизбежный взрыв страстей.
О Стелле Патрик Кэмпбелл (в письме к ней):
Вы разобрали на составные части то, что создала Природа, и воссоздали все несравненно лучше. Чтобы сделать это, нужен настоящий талант.
О Стелле Патрик Кэмпбелл:
Весь
О своей жене Шарлотте:
Ей всегда казалось, что счастье где-то в другом месте, куда она собиралась поехать или откуда она только что вернулась.
Об Оскаре Уайльде:
Отчего Уайльд оказался столь подходящим для биографа, что все существующие опыты его жизнеописания нельзя считать неудачными? Только из-за феноменальной лени, упростившей его жизнь так, словно он инстинктивно стремился убрать из нее эпизоды, способные помешать кульминации в конце предпоследнего акта. Это была хорошо сделанная жизнь в скрибовском смысле, такая же простая, как у Де Грие, любовника Манон Леско; но она достигла еще большего, отбросив Манон и сделав Де Грие единственным героем, влюбленным в самого себя.
О лорде Арчибальде Розбери:
Он не упустил ни одной возможности упустить возможность.
Об Эйнштейне:
Я видел лишь одного скрипача, действительно похожего на скрипача, – Альберта Эйнштейна.
О Моцарте:
Моцарт жил жизнью истинно великого человека в очень маленьком мире.
О Лассале:
У осла вся голова ниже ушей – вот так:в то время как у Фердинанда Лассаля, умнейшего человека XIX столетия, она, наоборот, вот такая:У него уши там, где должен быть воротник.
Об Энрико Карузо:
Карузо – посредственный певец по классическим меркам, но первоклассный для праздничного обеда, который хозяин раз в год устраивает для служащих.
О Бетховене:
Моцарт, его величайший предшественник, был с самого детства всегда умыт, причесан, роскошно одет и великолепно держал себя в присутствии королей. Бетховен оставался невылизанным щенком и тогда, когда превратился в поседевшего медведя.
ДРУГИЕ О БЕРНАРДЕ ШОУ
Шоу открыл себя сам и щедро поделился этим открытием с целым светом.
Прекрасный человек! Он не имеет врагов и не нравится никому из своих друзей.
Можно по-разному не любить Шоу. Можно не любить его пьесы, или любить его романы.
У
Честный парень, попавший в среду фабианцев.
В своих статьях об Ибсене мистер Шоу пространно излагает то, что думал бы Ибсен, будь он Бернардом Шоу.
Может, и не было бы ошибкой послать глухого для того, чтобы разрушить скалу, на которой гнездятся сирены.
Бернард Шоу с виду похож не то на Господа Бога, не то на весьма злокозненного сатира, который за свое тысячелетнее существование утратил все слишком естественное. По совести говоря, я его боялся. Слушать его – наслаждение, пронизанное страхом.
Никогда не известно, держится ли этот человек принципов из принципа или для собственного удовольствия.
Некоторые назвали бы его циником; на самом же деле он был идеалистом чистой воды.
Он вечно жаловался, что правительство вычитает так много подоходного налога из его заработков, и меня даже часто брало сомнение, правда ли он социалист в душе. Он казался мне таким же тори, как и большинство богатых людей. И он, должно быть, все-таки был богатый, раз ему приходилось платить такой большой налог.
Он писал как пакистанец, который выучился английскому в возрасте двенадцати лет, чтобы стать общественным бухгалтером.
Вашими устами поет дрозд. Подумаешь, 81 год! А вспомните, сколько лет песне дрозда, – 81 тысяча лет, а может быть, еще больше!
Да, жена Бернарда Шоу действительно умела слушать. Еще бы, ведь у нее была огромная практика!
СЛУЧАИ ИЗ ЖИЗНИ ШОУ
Шоу читал лекцию о телесных наказаниях. Один из слушателей, священник, спросил:
– А известно ли вам, что провинившиеся солдаты нередко сами просят о телесном наказании?
– Тема моей лекции – телесные наказания, а не телесные наслаждения, – ответил Шоу.
Перед первым представлением «Пигмалиона» Шоу написал Уинстону Черчиллю: «Вот два билета на премьеру моей новой пьесы – один для Вас, другой для Вашего друга, если, конечно, он у Вас есть».
Черчилль ответил: «Сожалею, что не могу быть на премьере, но буду рад увидеть второе представление, если, конечно, оно когда-нибудь состоится».