Джордж и Большой взрыв
Шрифт:
За спиной Эрика показалась целая вереница встревоженных учёных.
Когда сработала аварийная сигнализация, учёные сразу поняли, что в искусственной пещере, где находится детектор АТЛАС, непонятно как очутились два человека маленького роста. Протиснувшись сквозь толпу к монитору, Эрик, к ужасу своему, увидел, что эти двое поразительно похожи на его дочь Анни и её лучшего друга Джорджа. Холодея, он вместе с другими учёными следил, как две фигуры спустились по железной лестнице и вышли из поля зрения камер наблюдения. В этот самый миг он опомнился и помчался из центра запуска в направлении детектора АТЛАС.
— Папа! —
— О чём это ты? — ещё сильнее изумился Эрик.
— Профессор Беллис, — вступил в разговор один из учёных, — просветите нас, пожалуйста: каким образом двое детей, по всей видимости имеющих к вам некое отношение, оказались в изолированном подземном отсеке Большого адронного коллайдера и привели в действие систему блокировки, вызвав сброс пучка?
— Доктор Цзян… — проговорил Эрик.
— Вы можете, наконец, объяснить, что здесь происходит? — Под мышкой у доктора Цзяна был маленький серебристый Космос. Несмотря на тревогу и общую суматоху, Цзян не забыл прихватить компьютер с собой — он явно не хотел оставлять его без присмотра.
— Честно говоря, нет, — признался Эрик.
Доктор Цзян нахмурился, но тут Джордж решительно шагнул вперёд.
— Здравствуйте, — громко сказал он, обращаясь ко всем. — Извините, пожалуйста. Всё дело в том, что в этом автомате для напитков была квантовомеханическая бомба.
— В автомате для напитков? — переспросил Цзян. — Но он уже сто лет как поломан. Никто им не пользуется… то есть… Так вот оно как… Заложить взрывчатку в неработающий автомат… Умно, ничего не скажешь.
— И если бы эта бомба взорвалась, — продолжал Джордж, — от коллайдера осталось бы мокрое место. Мы — в смысле, мы с Анни, потому что один я бы ни за что не справился, — мы знали, что есть восемь выключателей, с помощью которых можно привести бомбу в действие или, наоборот, обезвредить её. А на этом автомате — восемь разных напитков и восемь кнопок, значит, каждая кнопка — это выключатель. У нас был код, — Джордж помахал Бусиковой бумажкой, — и мы знали, что изобретатель этого взрывного устройства втайне от всех провёл наблюдение и получил информацию о том, какая из кнопок сможет выключить бомбу. Так что нам надо было только вычислить правильный выключатель, то есть напиток. И мы решили, что это, наверно, «Хи-хикс», то есть бозон Хиггса, потому что все остальные частицы вращаются вокруг своей оси, а бозон Хиггса не вращается. Но, по правде говоря, — он глянул на Анни, — мы догадались, что наш выбор правильный, потому что в конце этого кода написана буква «X». Так что мы выбрали бозон Хиггса, ввели код — и теперь бомба обезврежена.
— Да-а, — протянул один из учёных, — вот теперь на коллайдере точно обнаружен бозон Хиггса. Причём в автомате с напитками.
Остальные учёные перешёптывались:
— Квантовомеханическая бомба… какое чудовищное устройство… кому только в голову пришло…
— Но как это вообще могло произойти? — с тревогой спросил доктор Цзян. — Кто-то задумал разрушить коллайдер, погубить учёных, уничтожить науку… Кто? Почему? Зачем?
Джордж и Анни переглянулись. Анни выпрямилась и шагнула вперёд.
— Это
— Я одного не понимаю, — сказал доктор Цзян, — как им это удалось? У нас на коллайдере высочайший уровень секретности. Как они сюда пробрались?
— Один из них — член Братства, — просто объяснил Джордж.
— Это Зузубин, — скорбно сказал Эрик. — Это он нас предал. Но почему, Джордж? Ты знаешь?
Вид у Эрика был такой горестный, что Джорджу совсем не хотелось огорчать его ещё сильнее. Однако вопрос был задан, и он должен был ответить.
— Ну, короче, мы считаем — мы с Анни, — что Зузубин хотел сделать из старого большого Космоса машину времени и вернуться в прошлое. И подстроить всё так, чтобы теперь, из настоящего, казалось, будто его давно забытые, замшелые теории с самого начала были верны. А ваши — неверны. И будто бы он ещё тогда предсказал, что Большой адронный коллайдер взорвётся.
Эрик снял очки и принялся вытирать их выбившейся из брюк полой рубашки.
— Ох, беда, — пробормотал он. — Бедный Зузубин, бедный старик…
— Что значит «бедный»? — взвился Джордж. — Он нас всех взорвать собирался, а вы его жалеете?!
— Потому что он сошёл с ума, это же очевидно. — Эрик сокрушённо покачал головой. — Тот Зузубин, у которого я учился, никогда бы такого не сделал. Он-то знал, что науку не остановить. В науке важно не кто прав, кто неправ, а развитие, прогресс. Мы отдаём работе все свои силы, знания и способности, чтобы тем учёным, которые придут после нас, было на что опереться. Конечно, наши теории могут оказаться ошибочными, но мы об этом знаем и сознательно идём на риск. Делать что-то новое — значит рисковать. Тот, кто боится рискнуть, никогда не создаст ничего по-настоящему стоящего. Разумеется, мы совершаем ошибки — а как иначе? В том-то вся суть. Мы пробуем, ошибаемся, начинаем сначала, падаем, поднимаемся и снова идём вперёд — и всё это не только в науке, но и в жизни.
— Да, это так, — согласился доктор Цзян. — Самое трудное и интересное начинается не тогда, когда наши прогнозы подтверждаются, а наоборот, когда они оказываются ошибочными и мы получаем совершенно неожиданную информацию. Тогда приходится полностью менять представления о том, что, как нам казалось, мы точно знали.
В этот момент у доктора Цзяна запищал пейджер, а следом зачирикали и пейджеры остальных учёных — словно в подземелье влетела стая скворцов. Все мгновенно прочли сообщения, и зал огласился ликующими криками.
— Что такое? — спросил Джордж у Эрика.
Эрик крепко обнял его и Анни.
— АТЛАС! — сказал он. — Получен результат! И как раз в тот момент, когда мы этого меньше всего ожидали. Есть новая информация о начале Вселенной. Теперь, если я введу её в Космос, то… — Эрик вдруг осёкся.
Вокруг стало тихо. Все вспомнили, что вопрос о том, можно ли оставить Космос у Эрика, так и не был решён.
Доктор Цзян тоже задумчиво молчал. Наконец он очень вежливо обратился к Эрику: