Джош
Шрифт:
– Что-то не припоминаю.
– Я это вчера сказала. Два раза сказала.
– Только не мне. Ты кому-нибудь другому говорила.
– Не сердись на меня, Джошуа.
– А ты зови меня Джош. Мне очень не нравится это другое имя.
– Мисс Плаумен зовет тебя Джошуа.
– Больше не зовет, и, если бы ты вчера пришла в церковь, ты бы знала об этом. Джошу хочется от нее уйти.
– А ты сегодня уверенный.
– Какой?
– Другой, чем вчера. Вчера мне тебя жаль было. Ну что на это скажешь?
– Послушай,
Лора набрала полную грудь воздуха и исчезла. Джош проворчал про себя: "Вечно задаю дурацкие вопросы".
Подождал немного.
– Хорошо. Хорошо. Ты нырнула. А теперь выныривай.
Еще подождал.
Что она, тюлень какой-нибудь, что ли?
Джош уже беспокоился. Стал считать. Начал прямо с тридцати.
– Выныривай, Лора, тебе говорят! Лопнешь.
Разводы на воде посветлели, пожелтели.
С ума сойти! Она застряла. Зацепилась за что-то. Лора! Джош бросил считать, сорвал с плеч рюкзак и попытался, не расшнуровывая, сбросить ботинки.
– А, черт! Как же быть, если не умеешь плавать?
Стал, оскользаясь и увязая, спускаться вниз, к воде, и вдруг вдали от берега, прямо посреди пруда, всплыла круглая, как зеленый желудь, голова, зеленая шапочка в желтом облаке ила.
– Вот сумасшедшая! Совсем спятила! Перепугала меня до смерти.
– Поплаваем?
– Ну уж нет!
– Вода тут отличная.
– Что-то не похоже. На мой взгляд, грязная, мутная лужа.
– Я всегда так делаю.
Джош стал выбираться на сухое место, стараясь не поскользнуться. Его все еще трясло, и он не сразу расслышал ее последние слова.
– Что делаешь?
– Ныряю в самой середке, где глубоко, достаю до дна и взбалтываю тину. Ребята злятся.
– Взбалтываешь тину? Нарочно? Удивительно, что тебя за это не прибили. Заразу какую-нибудь получить можно.
Лора снова была на мелком месте.
– Я и с моста ныряю.
– Психованная. Шею сломаешь.
– Давай поплаваем. Давай!
– Я сказал, нет.
– Ты не умеешь плавать?
– Конечно, умею. Но я не ношу в кармане плавки. А без плавок я не купаюсь.
– У нас ребята купаются.
– У вас-то, конечно, купаются, а я не буду.
– Зачем ты снова надеваешь рюкзак на спину?
– А куда же его надевать?
Разбрызгивая воду, она вышла на берег, неожиданно женственным движением стянула шапочку с головы и тряхнула волосами. Она стояла у воды, наверно, по щиколотку в тине.
– Не уходи, Джош!
– Я иду в поход. А какой же поход, если я тут буду торчать? Я спустился, только чтобы на мост посмотреть.
– Мост Максимилиана Плаумена. Джош вздрогнул.
– Да, кажется, так его называли.
– Но ты же пошел с ребятами.
– Может быть. Ну и что?
Лора, глядя в сторону, словно боясь причинить ему боль:
– Мне Гарри сказал.
–
– Про кролика. Что ты плакал из-за кролика. У Джоша сдавило горло.
– А ты бы, конечно, не заплакала?
– Из-за какого-то дурацкого кролика? Смешной ты, Джош.
– Точно. Умереть от смеха можно.
И зашагал вверх по дороге, слыша за спиной:
– Джош, прости! Я не хотела тебя обидеть. Не уходи.
Он буркнул в ответ, не оглянувшись:
– А на черта мне здесь оставаться? Чего я здесь забыл?
На дороге остановился - как застрял на мели: куда податься? Через мост и за реку, в желтую даль, рискуя встретить мальчишек, или обратно в поселок, прямо на Главную улицу? Вот так выбор. Вот так жизнь! А на душе нехорошо, неприятно, как после дурного поступка- будто совершил жестокость, своими руками убил кролика. В другом роде жестокость, но тоже по-своему не лучше, чем удар палкой. Зачем было так отвечать ей? Ей-то за что? Несправедливо.
И Джош пошел обратно к запруде, высматривая ее у воды, не окликая, а просто негромко называя ее имя:
– Лора.
Куда она снова запропастилась? Не на дно же опять? Вон стоит у кустов с ворохом одежды и грязноватым полотенцем в руках, а лицо как у незаслуженно побитого спаниеля. Джош на миг замялся, постоял в нерешительности, а потом спустился и сел у самой воды, где уцелел клочок зеленой травы, уселся с обстоятельностью, будто располагался здесь лагерем на несколько дней. Кто ее знает, эту Лору, как она поступит, что подумает? Вроде бы она простушка, а может, и нет, может, наоборот, очень умная. Тетя Клара вчера вечером странно про нее сказала: "Лора Джонс - очень своеобразная девчушка". Ну уж, не девчушка, тетя Клара, можете мне в этом поверить.
Лора тоже стоит и думает. Думает о чем-то, склонив голову набок. Может быть, прячет улыбку? Ничего-то ты не понимаешь, Джош.
Вот она подходит, глядя вроде бы куда-то в сторону, и садится в двух шагах от него, закутавшись в полотенце. Что там у нее в голове, все еще склоненной набок?
– Билл говорит, за тобой присматривать труднее, чем за двухлетним. Ну вот, получай.
– Благодарю. Это завершает впечатления сегодняшнего дня.
– Он сказал, что ты пошел домой к своей тетушке. Чтобы она сменила тебе подгузничек, припудрила тебе задик и уложила в кроватку.
У Джоша защекотало шею, по спине побежали мурашки. А он-то из таких благородных побуждений к ней возвратился. Напрасно потраченное благородство.
– Билл сердится.
Джош с трудом проглотил слюну.
– Скажите, какая важность!
– Рекс сказал...
– Я не хочу знать, что сказал Рекс.
– Он очень смешно сказал.
– Да уж наверно. У них все семейство смешливое.
– А как же Бетси? Разве она тебе тоже не нравится? Вот и угодил в ловушку. Сам залез. Она своего добилась. Ходила, кружила вокруг да около и бац!