Джульетта
Шрифт:
– Так что вот так, - сказала она накануне выпускного вечера, накручивая мои волосы на розовые бигуди.
– Это твой последний шанс.
Я взглянула на нее в зеркало, озадаченная таким ультиматумом, но не смогла ничего ответить из-за мятно-зеленой грязевой маски на лице, засохшей до корки и уже растрескавшейся.
– Ну, ты меня поняла, - нетерпеливо сгримасничала сестрица.
– У тебя последний шанс расстаться с девственностью. В этом весь смысл выпускного вечера. Для чего, по-твоему, парни наряжаются в пух и прах? Потому что им потанцевать захотелось? Ага, как же… - Она посмотрела на меня в зеркало,
– Если девушка не сделает этого на выпускном, знаешь, что о ней говорят? Что она слишком высоко задрала нос. А недотрог никто не любит.
На следующее утро я стала жаловаться на боли в животе, которые значительно усилились к вечеру, и, в конце концов, тетке Роуз пришлось звонить соседям и сообщать, что их сыну придется пойти на выпускной с другой девушкой. Дженис же подхватил мускулистый атлет по имени Трои и с визгом покрышек умчал в сизом облаке выхлопных газов.
Напуганная моими стенаниями, тетка Роуз настаивала, что нужно ехать в больницу - вдруг аппендицит, но Умберто успокоил хозяйку, сказав, что температуры нет и, по его мнению, со мной ничего серьезного. Поздно вечером он стоял у моей кровати, наблюдая, как я выглядываю из-под одеяла. Было видно - он прекрасно понял, что происходит, но отчего-то моя афера пришлась ему по душе. Мы оба знали, что в соседском парне нет, по сути, ничего плохого, просто он не соответствовал образу идеального возлюбленного, который я себе создала. А если нельзя получить желаемое, я предпочитала пропустить выпускной.
– Дик, - сказала Дженис, пощекотав мистера Гэллахера шелковой улыбочкой.
– Почему бы нам сразу не перейти к делу? Сколько?
Я даже не стала вмешиваться, зная, что, получив деньги, Дженис сразу вернется к своей вечной охотничьей деятельности неутомимой недоучки, и избавит меня от своего присутствия.
– Кгхм, - кашлянул мистер Гэллахер, неловко остановившись на парковке рядом с Умберто и «линкольном».
– Боюсь, наследство почти полностью состоит из усадьбы…
– Да знаем мы, что все пополам до последнего никеля, поэтому давайте не будем размазывать кашу. Тетка завещала нам провести белую черту посреди дома? Что ж, это справедливо, можно так и сделать. Или… - Она пожала плечами, словно это было то же самое.
– Продадим дом и попилим денежки. Так какова цена вопроса?
– Дело в том, что перед самым концом, - мистер Гэллахер взглянул на меня с каким-то сожалением, - миссис Джейкобе решила оставить все мисс Дженис.
– Что?!
– Я переводила взгляд с Дженис на мистера Гэллахера, на Умберто, но ни в ком не нашла поддержки.
– Елки-палки!
– просияла Дженис.
– Все-таки старуха была не лишена чувства юмора!
– Тем не менее, - продолжал мистер Гэллахер, подняв брови, - отдельно оговорена сумма, причитающаяся мистеру Умберто, и упомянуты фотографии в рамках, которые ваша двоюродная бабушка решила оставить мисс Джулии.
– Забирайте все!
– Дженис не скрывала ликования.
– Меня обуяла щедрость!
– Подождите.
– Я отступила на шаг, не в силах поверить услышанному.
– Это ерунда какая-то!
Всю жизнь тетка на пределе сил старалась относиться к нам абсолютно одинаково. Однажды я даже застала ее за пересчитыванием орехов пекан в наших утренних мюсли - тетка никак не могла
– Не вечно же я буду с вами. Когда я умру, у дома и сада будут две хозяйки».
– Я понимаю ваше разочарование… - начал мистер Гэллахер.
– Разочарование?
– Мне очень захотелось сгрести его за лацканы, и я сунула руки поглубже в карманы.
– Даже не мечтайте, что я этому поверю. Я хочу видеть завещание.
– Я посмотрела адвокату прямо в глаза и заметила, что он беспокойно заерзал под моим взглядом.
– Явно что-то творится за моей спиной…
– Простоты клиническая неудачница, - констатировала Дженис, упиваясь моим бешенством.
– Вот и все, что творится.
– Вот.
– Дрожащими руками мистер Гэллахер открыл портфель и подал мне листок.
– Это ваш экземпляр завещания. Боюсь, оспорить что-либо будет трудно.
Умберто нашел меня в саду, в беседке, которую когда-то сам для нас построил, когда тетка слегла с воспалением легких. Присев на мокрую скамью, он никак не прокомментировал мое ребяческое бегство, лишь вручил мне безукоризненно отглаженный носовой платок и проследил, чтобы я высморкалась.
– Дело не в деньгах, - с вызовом начала я.
– Ты слышал ее насмешки? Слышал, что она сказала? Ей наплевать на тетку, да и всегда было наплевать! Это несправедливо!
– А кто тебе сказал, что жизнь справедлива?
– поднял брови Умберто.
– Я такого не говорил.
– Но я просто не могу понять… Я сама виновата - поверила, что тетка действительно относится к нам одинаково. У меня же долги… - Я судорожно схватилась за лицо, чтобы не видеть взгляда Умберто.
– Ничего не говори!
– Ты закончила?
Я покачала головой.
– Ты даже представить себе не можешь, сколько всего у меня закончилось.
– Вот и хорошо.
– Он расстегнул пиджак и вынул сухой, хотя и слегка помятый, коричневый конверт.
– Потому что она хотела, чтобы ты получила вот это. Это большая тайна. Об этом не знают ни Гэллахер, ни Дженис. Это только для тебя.
Я сразу заподозрила неладное - не в характере тетки Роуз было оставлять мне что-то по секрету от Дженис. С другой стороны, для меня многое сегодня стало новостью - например исключение из завещания. Очевидно, я плохо изучила тетку моей матери, хотя всю жизнь была уверена в обратном, да и себя до настоящего момента толком не знала. Подумать только, чтобы я сидела в беседке - в день похорон!
– и плакала из-за денег! Тетке было уже под шестьдесят, когда она нас удочерила, но она стала нам настоящей матерью. Желать большего - неблагодарность.
Когда я наконец открыла конверт, там оказалось письмо, паспорт и ключ.
– Мой паспорт?
– ахнула я.
– Но как она… - Я еще раз взглянула на страничку с фотографией. Снимок был мой, и дата рождения тоже, но имя было чужое.
– Джульетта?! Джульетта Толомеи?
– Это твое настоящее имя. Джулией ты стала, когда тетка привезла вас из Италии. И Дженис имя тоже поменяли.
Я не поверила своим ушам.
– Почему? И давно ты об этом знаешь?
Умберто потупился.
– Ты письмо почитай.