Джура
Шрифт:
Джура побагровел, жилы на его висках вздулись, и он так посмотрел на начальника, что тот улыбнулся.
Джура был взволновал тем, что ему не поверили. — Басмач Тагай увез мою Зейнеб, и я убью его. Безносый жег меня железом — я отомщу. Мой кишлак — Мин-Архар. Зимой к нам джигиты приезжали, карамультук мой забрали. Один — киргиз твой, Муса, другой — высокий такой, молодой, сердитый, с голубыми глазами, Юрий.
— Да это Ивашко! Это было год назад, когда я был в Уч-Кургане с Максимовым. Так это ты хотел Ивашко ограбить? Он здесь недалеко работает. Увидишь его. Эй, позовите Мусу!
— Я хотел взять его винтовку, —
В кибитку плечом вперед, как он всегда ходил, вошел Муса. — Узнаёшь старого знакомого из Мин-Архара? — спросил Козубай. — Он самый, — ответил Муса, удивленно оглядывая Джуру с ног до головы. — И как это он из своего дьявольского гнезда вниз сорвался? Вот не ожидал! Отчаянный!
— А что Юрий делает? — спросил Джура.
— У каждого своя охота, — ответил Козубай. — Мы за басмачами охотимся, а Ивашко за камнями охотится. Он ищет в горах полезные камни. Летом он опять к вам в Мин-Архар ездил. Богатое урочище: и железная руда, и ртуть, и молибден — такие камни, чтобы сталь крепче была. А ты из какого рода?
— Я? Из рода Хадырша, — гордо ответил Джура. — А из какого общества, из какого колена? [35]
35
Киргизский род делится на общества и колена.
Этого Джура не знал; он впервые слышал о том, что род делится на общества и колена.
— Знай, что неподалеку пасет скот на осеннем джейлау род Хадырша, а в этом роду есть общества Мерим и Чокмерим, Тоз, Козике, Ингирчик.
С каждым новым именем глаза Джуры раскрывались все шире. Он никогда не предполагал, что существует такое великое множество людей. Джура разговорился. Он все больше нравился Козубаю, и Козубай думал, глядя на Джуру: «Какой поразительный случай! Человек из патриархально-родового строя попадает сразу в двадцатый век, в советский двадцатый век. Среди диких гор, всегда в борьбе с природой, очевидно, вырабатываются сильные натуры, но и нравы там, должно быть, суровые!»
— А сколько тебе лет? — спросил Козубай.
— Я родился в год дракона и прожил один мечель. Козубай знал, что по старинному летосчислению киргизов один мечель — это двенадцатилетний цикл, а год дракона — пятый по счету.
— Тебе семнадцатый год! На вид ты старше, потому что очень рослый, сильный и суровый. Да! Сколько у твоего отца скота? — Отца не помню, — ответил Джура. — У матери было десять коз. — Как же вы жили? Чтобы кочевой киргиз мог существовать, ему надо не меньше пяти баранов на каждого члена семьи, иначе он не сможет сделать себе одежду из шерсти и сбить войлок, чтобы укрывать юрты.
— Мой отец был великий охотник, он давно умер, и я один весь кишлак мясом кормил. А весь скот принадлежал главе рода Искандеру, — продолжал Джура свой рассказ.
— Ты смелый и храбрый охотник, сильный духом, — сказал Козубай. — Хочешь ходить со мной в походы, дружить, отбивать скот у баев? А ты любишь золото? —
Козубаю понравился этот ответ.
— А ты бай? — неожиданно сказал Джура.
— Он без головы! — возмутился Муса.
— Почему я бай? — заинтересовался Козубай.
— Я видел твоих лошадей, овец, кутасов, — сказал Джура. — Посмотри, какой ты богатый! — И он показал на винтовки, висевшие на стенах.
Козубай засмеялся.
— У нас все общее, — сказал Козубай. — Эти винтовки отбиты у басмачей, они — общие. А мы охраняем от басмачей всех, кто работает. Понял?
— Я знаю басмачей, к нам приезжал Тагай в горы. — Ты мне все подробно расскажешь о Тагае. Это мне очень важно, Джура.
Кибитка наполнилась народом.
— Вот, — показал на юношей Козубай, — видишь, Джура, это наши сарыкольские комсомольцы. Кто из вас принадлежит к роду Хадырша? — Я, -ответил широкоплечий, рослый юноша с темным пушком на губе.
— А-а, Уразалиев! Этот, Джура, тоже из рода Хадырша. Он спустился со снежных гор, чтобы очистить землю от басмачей. Внесли три блюда плова.
— Садитесь, — предложил Козубай.
Джура сел к самому дальнему от Козубая блюду, но Козубай окликнул его:
— Ты чего там? А ну-ка, иди сюда!
Джура, краснея от гордости, опустился на ковер рядом с Козубаем.
Он смущенно улыбнулся и тихо сказал:
— А нельзя ли позвать сюда и того, из нашего рода Хадырша? Козубай засмеялся:
— Мы не делим мест в зависимости от старшинства рода… Эй, Уразалиев, пересядь сюда!.. Если ты хочешь быть среди нас, ты должен стать членом нашего рода, самого великого на земле рода — большевиков, где нет предпочтения богатым, где все работающие равны между собою. У нас нет баев… Мы сами выбираем себе аксакалов, но не за славу рода, не за богатство и не за седую бороду, а за ум, за доблесть, за преданность. У нас славен тот, кто не жалеет своих сил для счастья всего народа. Тот, кто ещё вчера был не известным никому пастухом, но сегодня совершил трудовой подвиг, завтра будет известен народу. А когда ты, Джура, узнаешь, как киргизский народ с помощью великого русского народа добился свободы, то поймешь, что такое Советская власть. Перед тобой откроются все дороги. Первые среди молодых — это члены Коммунистического союза молодежи. Будь как они. Сарыкольские комсомольцы очень много помогают и пограничникам и мне. Каждый из них — герой, — сказал Козубай, показывая на своих джигитов. — Верные большевики, храбрые. Да! Вот ты, Джура, сидишь в крепости, а знаешь ли ты, из чего сделаны эти стены?
— Из камней и глины, — ответил Джура.
— Нет. Из глины пополам с ячменной мукой. Так строил эмир бухарский свои маленькие глиняные крепости, чтобы надежнее спрятать в этих стенах своих ставленников от гнева обездоленного народа. Наша крепость стоит в одном из ущелий Заалайского хребта. На севере от хребта — Алайская долина, в длину пять дней пути, в ширину — один день.
Об Алайской долине говорят так: кто хоть раз побывал в Алае, у того всегда сердце будет рваться к нему. Время согнет человеку спину, сединой покроет голову и потушит пламя его очей, а память об Алае останется неизменной в его сердце.