Джузеппе Бальзамо (Записки врача). Том 2
Шрифт:
– Чтобы узнать вкус почвы, – продолжал де Жюсье, введенный в заблуждение раскрытым ртом Жильбера, – необходимо положить горсть земли в корзинку, осторожно налить сверху немного воды, а потом попробовать воду, когда она просочится снизу. Солоноватый, едкий, пресноватый или сладковатый привкус некоторых природных масел должен будет сочетаться с соками растений, которые вы собираетесь выращивать; ведь в природе, как утверждает ваш бывший покровитель господин Руссо, все стремится к сходству, ассимиляции и единству –
– Что такое?
– Она падает в обморок, она падает в обморок!
– Кто? Вы с ума сошли?
– Она, она!
– Она?
– Да. – торопливо пробормотал Жильбер, – вон та дама Его испуг и бледность должны были бы ясно дать понять де Жюсье, что означало это взволнованное «она», если бы он не отвел взгляд в ту сторону, куда указывал молодой человек.
Проследив глазами за рукой Жильбера, де Жюсье в самом деле увидел Андре: с трудом добравшись до скамейки, она упала на нее и лежала неподвижно, готовая вот-вот испустить дух.
Это был тот самый час, когда король имел обыкновение навещать ее высочество, переходя через сад из Большого Трианона в Малый.
И вот его величество неожиданно вышел на дорожку.
Он нес в руках золотистый персик, первый в этом сезоне, раздумывая, как настоящий эгоист, не будет ли лучше для счастья Франции, если этот персик съест он, а не принцесса.
Король заметил, с какой поспешностью де Жюсье бросился к Андре, которую король вследствие слабого зрения едва различал и уж во всяком случае не узнал; он услышал приглушенные крики Жильбера, испытывавшего глубочайшее потрясение, – все это заставило его величество ускорить шаг.
– Что случилось? Что случилось? – стал спрашивать Людовик XV, приближаясь к зарослям питомника, от которого его отделяло всего несколько шагов.
– Король! – воскликнул де Жюсье, поддерживая девушку – Король!.. – прошептала Андре, окончательно теряя сознание.
– Да кто же все-таки там? – повторял Людовик XV. – Кто там, женщина? Что с ней?
– Обморок, сир.
– Неужели? – молвил Людовик XV.
– Она без чувств, сир, – прибавил де Жюсье, указав на девушку, неподвижно лежавшую на скамье, куда он только что ее опустил.
Король подошел ближе, узнал Андре и с содроганием вскрикнул:
– Опять она!.. Но это возмутительно! Надо видеть дома, если ты подвержена таким болезням. Неприлично умирать вот так весь день, у всех на глазах!
И Людовик XV вернулся на дорожку, ведшую в Малый Трианон, ругая почем зря бедную Андре, Не зная всей подоплеки, пораженный де Жюсье замер в нерешительности. Обернувшись и увидев в нескольких шагах от себя испуганного и озабоченного Жильбера, он крикнул ему:
– Подойди сюда, Жильбер! Ты сильный, отнесешь мадмуазель де Таверне домой.
– Я? – вздрогнув, пробормотал Жильбер. – Чтобы я ее отнес? Да как я могу дотронуться
И он в ужасе убежал прочь, изо всех сил зовя на помощь.
Глава 22.
ДОКТОР ЛУИ
В нескольких шагах от того места, где Андре лишилась чувств, работали два помощника садовника; они и прибежали на крики Жильбера. По приказанию де Жюсье они понесли Андре в ее комнату, в то время как Жильбер, опустив голову, издалека смотрел на недвижное тело девушки, словно убийца, провожавший свою жертву в последний путь.
Когда процессия подошла к службам, де Жюсье отпустил садовников; Андре раскрыла глаза.
Барон де Таверне вышел из комнаты, заслышав голоса и шум, сопровождающий обыкновенно любой несчастный случай: Таверне увидел дочь, еще нетвердо стоявшую на ногах и пытавшуюся собраться с духом и подняться по ступенькам, опираясь на руку де Жюсье.
Барон подбежал с тем же вопросом, что и король!
– Что случилось? Что случилось?
– Ничего, отец, – тихо отвечала Андре, – мне нехорошо, голова болит.
– Мадмуазель – ваша дочь, сударь? – спросил де Жюсье, поклонившись барону.
– Да.
– Я очень рад, что оставляю ее в надежных руках, но умоляю вас пригласить доктора.
– Все это сущие пустяки!.. – молвила Андре.
– Разумеется, пустяки! – подтвердил Таверне.
– Я от души надеюсь, что это так, – отвечал де Жюсье, – однако, признаться, мадмуазель была очень бледна.
Проводив Андре до двери, де Жюсье откланялся. Отец и дочь остались вдвоем.
Пока Андре не было. Таверне обо всем поразмыслил. Он подал руку стоявшей на пороге Андре, подвел ее к софе, усадил ее и сел сам.
– Простите, отец, – обратилась к нему Андре, – будьте добры отворить окно, я задыхаюсь.
– Я собирался серьезно с тобой поговорить, Андре; а из клетки, которую тебе определили под жилье, отлично слышен малейший вздох. Ну хорошо, я постараюсь говорите тихо.
И он отворил окно, Он возвратился к дочери и, качая головой, снова сел на софу.
– Должен признать, – начал он, – что король, проявивший к нам поначалу немалый интерес, не очень-то любезен, позволяя тебе жить в этой хибаре.
– Отец! В Трианоне не хватает места, – возразила Андре, – вы сами знаете, что в этом большой недостаток дворца, – Что места не хватает кому-нибудь другому, – вкрадчиво зашептал Таверне, – это я еще мог бы допустить, но для тебя, дочь моя!.. Нет, это невозможно!
– Вы слишком высоко меня цените, отец, – с улыбкой заметила Андре. – Как жаль, что не все такого же мнения!
– Все, кто тебя знает, дочь моя, думают, как и я. Андре поклонилась, словно разговаривала с незнакомым человеком: комплименты отца начинали ее беспокоить.