Джузеппе Бальзамо (Записки врача). Том 2
Шрифт:
– Я оставлю службы в нынешнем виде.
Принцесса указала на окна описанного нами коридора.
– Кого я там вижу? – спросил король, загораживаясь рукой от солнца.
– Какая-то женщина, сир, – отвечал де Шуазель.
– Эту девушку я принимаю к себе на службу, – пояснила принцесса.
– Мадмуазель де Таверне, – заметил Шуазель, пристально взглянув на окно.
– А-а, так у вас здесь живут Таверне?
– Только мадмуазель де Таверне, сир.
– Очаровательная девушка. Чем
– Она моя чтица.
– Прекрасно! – воскликнул король, не сводя глаз с зарешеченного окна, у которого с невинным видом стояла мадмуазель де Таверне, не подозревая о том, что на нее смотрят. Она была еще бледна после болезни.
– До чего бледненькая! – заметил де Шуазель.
– Ее чуть было не задавили тридцать первого мая, ваша светлость.
– Неужели? Бедная девочка! – проговорил король. – Биньон заслужил ее неудовольствие.
– Она вам нравится? – с живостью спросил де Шуазель.
– Да, ваша светлость.
– Ну вот, она уходит, – заметил король.
– Должно быть, она узнала ваше величество: она очень застенчива.
– Давно она у вас?
– Со вчерашнего дня, сир; переезжая, я пригласила ее к себе.
– Печальное жилище для хорошенькой девушки, – продолжал Людовик XV. – Этот чертов Габриель не подумал о том, что деревья вырастут и скроют дом от служб: теперь ничего нельзя разобрать.
– Да нет, сир, уверяю вас, что дом вполне подходит для жилья.
– Этого не может быть, – возразил Людовик XV.
– Не желает ли ваше величество сам в этом убедиться? – предложила принцесса, ревниво следившая за тем, чтобы ее дому отдавали должное.
– Хорошо. Вы пойдете, Шуазель?
– Сир, сейчас два часа. В половине третьего у меня совет в Парламенте. Я едва успею вернуться в Версаль…
– Ну хорошо, идите, герцог, идите и хорошенько тряхните этих англичан. Принцесса! Покажите мне комнаты, прошу вас! Я обожаю интерьеры!
– Прошу вас сопровождать нас, господин Мик, – обратилась принцесса к архитектору, – у вас будет случай услышать мнение его величества, который так хорошо во всем разбирается.
Король пошел вперед, принцесса последовала за ним.
Они поднялись на невысокую паперть часовни, оставив в стороне проход во двор.
По левую руку у них осталась дверь в часовню, с другой стороны прямая строгая лестница вела в коридор дворца.
– Кто здесь проживает? – спросил Людовик XV.
– Пока никто, сир.
– Взгляните: в первой двери – ключ.
– Да, вы правы: мадмуазель де Таверне перевозит сегодня вещи и переезжает.
– Сюда? – спросил король, указав на дверь.
– Да, сир.
– Так она у себя? В таком случае, не пойдем.
– Сир, она только что вышла, я видела ее под навесом, во внутреннем
– Тогда покажите мне ее жилище.
– Как вам будет угодно, – отвечала принцесса. Проведя короля через переднюю и два кабинета, она ввела его в комнату.
В комнате уже было расставлено кое-что из мебели, книги, клавесин. Внимание короля привлек огромный букет великолепных цветов, который мадмуазель де Таверне успела поставить в японскую вазу.
– Какие красивые цветы! – заметил король. – А вы собираетесь изменить сад… Кто же снабжает ваших людей такими цветами? Почему бы не оставить их для вас?
– Да, в самом деле, прекрасный букет!
– Садовник благоволит к мадмуазель де Таверне… Кто у вас садовник?
– Не знаю, сир. Этими вопросами ведает господин де Жюсье.
Король обвел комнату любопытным взглядом, выглянул наружу, во двор, и вышел.
Его величество отправился через парк в Большой Трианон. Около входа его ждали лошади: после обеда он собирался отправиться в карете на охоту и пробыть там с трех до шести часов вечера.
Дофин по-прежнему измерял высоту солнца.
Глава 9.
ЗАГОВОР ВОЗОБНОВЛЯЕТСЯ
Пока его величество прогуливался в саду Трианона в ожидании охоты, а заодно и, не теряя времени даром, старался успокоить де Шуазеля, Люсьенн превратился в место сбора испуганных заговорщиков, слетавшихся к графине Дю Барри подобно птицам, учуявшим порох охотника.
Обменявшись продолжительными взглядами, в которых сквозило нескрываемое раздражение, Жан и маршал де Ришелье вспорхнули первыми.
За ними последовали рядовые фавориты, привлеченные немилостью, в которую едва не впали Шуазели; однако, напуганные возвращенной ему королевской милостью и лишенные поддержки министра, они все же возвращались в Люсьенн, чтобы посмотреть, довольно ли еще крепко дерево и можно ли за него уцепиться, как раньше.
Утомленная своими дипломатическими ухищрениями и лаврами обманчивого триумфа, графиня Дю Барри отдыхала после обеда. Вдруг раздался страшный грохот, и во двор, словно ураган, влетела карета Ришелье.
– Хозяйка Дю Барри спит, – невозмутимо проговорил Замор.
Жан с такой силой отшвырнул его ногой, что дворецкий в расшитом костюме покатился по ковру.
Замор пронзительно, закричал.
Прибежала Шон.
– Как вам не стыдно обижать мальчика, грубиян! – воскликнула она.
– Я и вас вышвырну вон, если вы немедленно не разбудите графиню! – пригрозил он.
Но графиню не нужно было будить: услыхав крик Замора и громовые раскаты голоса Жана, она почувствовала неладное и, накинув пеньюар, бросилась в приемную.