Джузеппе Бальзамо (Записки врача). Том 2
Шрифт:
В то время как он выпроваживал своего противника с этими ловко найденными словами, дверь распахнулась и в комнату с шумом вошел какой-то господин.
– Где дорогой герцог? – спросил он.
Этот сияющий господин с расширенными от удовлетворения глазами и разведенными в благожелательном порыве руками был не кто иной, как Жан Дю Барри.
При виде нового лица Таверне от удивления и досады отступил.
Жан заметил его движение, узнал барона и повернулся к нему спиной.
– Мне кажется, теперь
Глава 18.
РАЗОЧАРОВАНИЕ
Жан был так взбешен выходкой барона, что сделал было два шага вслед за ним, потом пожал плечами и возвратился к маршалу.
– И вы таких у себя принимаете?
– Что вы, дорогой мой, вы ошибаетесь. Напротив, я таких гоню прочь.
– А вы знаете, что это за господин?
– Знаю!
– Да нет, вы, должно быть, недостаточно хорошо с ним знакомы.
– Это Таверне.
– Этот господин хочет подложить свою дочь в постель к королю…
– Да что вы!..
– Этот господин хочет нас выжить и готов ради этого на все… Да! Но Жан – здесь, Жан все видит.
– Вы полагаете, что он собирается…
– Это не сразу заметишь, не правда ли? Партия дофина, дорогой мой… У них есть свой убийца…
– Ба!
– У них есть молодой человек, выдрессированный для того, чтобы хватать людей за пятки, тот самый бретер, что готов проткнуть плечо шпагой Жану… Бедный Жан!
– Вам? Так это ваш личный враг, дорогой виконт? – спросил Ришелье, изобразив удивление.
– Да, это мой противник в истории с почтовыми лошадьми, вам небезызвестной.
– Любопытно! Я этого не знал, но отказал ему в просьбе. Вот только я не просто выпроводил бы его, а выгнал, если бы мог предполагать… Впрочем, будьте покойны, виконт: теперь этот бретер у меня в руках, и скоро у него будет возможность в этом убедиться.
– Да, вы можете отбить ему охоту нападать на большой дороге… О, я, кажется, еще не поздравил вас…
– Вероятно, виконт, это уже решено.
– Да, это вопрос решенный. Позвольте мне обнять вас!
– Благодарю вас от всего сердца.
– Клянусь честью, это было непросто, но все это – пустое, когда победа у вас в руках. Вы довольны, не правда ли?
– Если позволите, я буду с вами откровенен. Да, доволен, так как полагаю, что смогу быть полезен.
– Можете в этом не сомневаться. Это мощный удар, кое-кто еще взвоет.
– Разве меня не любят в народе?
– Вас?.. У вас есть и сторонники, и противники. А вот его просто ненавидят.
– Его?.. – удивленно переспросил Ришелье. – Кого – его?..
– Понятно – кого! – перебил его Жан. – Парламент встанет на дыбы, нас ожидает встряска не хуже той, что была при Людовике
– Прошу вас мне объяснить…
– Само собой разумеется, что члены Парламента ненавидят того, кому они обязаны своими мучениями.
– Так вы полагаете, что…
– Я в этом совершенно уверен, как и вся Франция. Но это все равно, герцог. Вы прекрасно поступили, выдвинув его не мешкая.
– Кого?.. О ком вы говорите, виконт? Я как на иголках, я не понимаю ни слова из того, о чем вы говорите.
– Я говорю о д'Эгийоне, о вашем племяннике.
– А при чем здесь он?
– Как при чем? Вы хорошо сделали, что выдвинули его.
– А-а, ну да! Ну да! Вы хотите сказать, что он мне поможет?
– Он поможет всем нам… Вам известно, что он в прекрасных отношениях с Жаннеттой?
– Неужели?
– Да, в превосходных. Они уже побеседовали и сумели договориться, могу поклясться!
– Вам это точно известно?
– Да об этом нетрудно догадаться. Жаннетта – большая любительница поспать.
– Ха!
– И она не встает раньше девяти, десяти или одиннадцати часов.
– Ну так что же?..
– Так вот сегодня, в шесть часов утра, самое позднее, я увидал, как из Люсьенн выезжает карета д'Эгийона.
– В шесть часов? – с улыбкой воскликнул Ришелье.
– Да.
– Сегодня утром?
– Сегодня утром. Судите сами: раз она поднялась так рано чтобы дать аудиенцию вашему дорогому племяннику, значит, она от него без ума.
– Да, да, – согласился Ришелье, потирая руки, – в шесть часов! Браво, д'Эгийон!
– Должно быть, аудиенция началась часов в пять… Ночью! Это просто невероятно!..
– Невероятно!.. – повторил маршал. – Да, это в самом деле невероятно, дорогой мой Жан.
– И вот теперь вы будете втроем, как Орест, Пилад и еще один Пилад.
В ту минуту, когда маршал удовлетворенно потирал руки, в гостиную вошел д'Эгийон.
Племянник поклонился дядюшке с выражением соболезнования; этого оказалось довольно, чтобы Ришелье понял если не все, то почти все.
Он побледнел так, словно получил смертельную рану: он подумал, что при дворе не бывает ни друзей, ни родственников, каждый думает только о себе.
«Какой же я был дурак!» – подумал он.
– Ну что, д'Эгийон? – произнес он, подавив тяжелый вздох.
– Ну что, господин маршал?
– Это тяжелый удар для Парламента, – повторил Ришелье слова Жана.
Д'Эгийон покраснел.
– Вы же знаете? – спросил он.
– Господин виконт обо всем мне рассказал, – отвечал Ришелье, – даже о вашем визите в Люсьенн сегодня на рассвете. Ваше назначение – большой успех для моей семьи.
– Поверьте, господин маршал, я очень сожалею, что так вышло.