Дзюцу для трансгуманиста
Шрифт:
– А сейчас?
– После овладения чакрой люди утратили искусство прорицания.
– А вы?
– А Огамасеннин никогда не покидает гору Мьёбоку. Как и духовные лидеры других звериных скрытых поселений. Такие места сами находятся под божественным покровительством, и поэтому только здесь можно безопасно заниматься прорицанием. Ками горы не позволят увидеть ничего действительно опасного. А ради мелких снов и видений другие боги не станут связываться с хозяином Мьёбоку…
– Что за чушь!
– не выдерживает Шима.
– Наслушался бреда старого маразматика, теперь сам
– Молчи, женщина! Не говори о том, чего не понимаешь! Гора Мьёбоку была центром великих сил задолго до нашего рождения! Тут готовятся судьбы мира!
– Единственное, что здесь готовится, это ужин на моей кухне! Будешь дальше морочить нашим гостям головы - я тебя без него оставлю. Ешь тогда свои пророчества!
– С чего это ты о них вдруг так заботишься, бабка? Ты же вообще не хотела их видеть?
– И сейчас не хочу! Приглашать их сюда - было дурацкой идеей. Но если уж пригласили, то надо принять как следует, а не рассказывать им всякий вздор!
Я старался внимательно анализировать их интонации, но так и не понял - действительно ли это был семейный скандал из-за чьих-то суеверий, или же Фукасаку опасно приблизился к выдаче нам какой-то важной информации. Во всяком случае, после окрика от супруги он стал значительно менее разговорчивым, и на все вопросы отвечал односложно или отделывался общими фразами. Может быть, действительно побоялся остаться без ужина. Или обиделся, что никто не поверил его рассуждениям о богах и духах.
Гамамару, великий жабий отшельник, правитель Мьёбоку, особого впечатления, честно говоря, не производил. Выглядел он тощим, иссушённым, и одновременно жирным - такое впечатление производят лишь тела глубоких стариков. Фукасаку, несмотря на его почти восемьсот лет, выглядел куда более подтянутым и спортивным. То ли лидер был ещё старше, то ли, погружённый в видения, не мог уделять должного внимания своему телу… то ли просто содержать в форме тушу в добрых две тонны - куда сложнее, чем весом с кошку. Размер имеет значение.
– А… так это ты… - устало проскрипел он, уставившись на меня сонными глазами.
– Томминокер-24 и Короче… то есть Орочи…
– Двадцать один, - устало поправил его Фукасаку.
– И Орочимару, змеиный саннин. Ты хотел их видеть из-за связанного с ними пророчества.
– Ах да… пророоочество… Ну я даже не знаааю, стоит ли им рассказывать… Эти пророчества такая опасная вещь…
– Огамасеннин-сама, если вы ничего нам не скажете, получится, что неприкосновенность горы Мьёбоку нарушена зря.
– Хмм… ну дааа, дааа… Неудобно бы вышло… Знаешь что… Я видел, что ты умеешь хорошо петь. Спой мне что-нибудь, а если понравится, я поделюсь с тобой пророчеством.
– Мы пришли сюда за мангой Ёи Сёори, а не за каким-то пророчеством!
– не выдерживает Орочимару.
– И если понадобится, можем взять её силой и уйти!
– Орочимару-сама, я думаю, нам пригодится и то, и другое. Если существует некое пророчество, которое касается меня, вам скорее всего тоже его знать не помешает. А
– Ладно, только быстро. И не вздумай выбирать такой репертуар, чтобы мне на мозги давить. Мне прошлого раза хватило.
Как скажете, Орочимару-сама. Но песню для вас я уже выбрал, так что не отвертитесь… даже если мне придётся ещё несколько лет подождать.
– Огамасеннин-сама, на какую тему вы бы хотели услышать песню?
Верховный жаб задумчиво трёт подбородок, потом довольно хлопает себя по башке перепончатой лапой.
– Спой-ка ты мне, дорогой, “Писатель Гудвин”, группы “Король и Шут”. Давненько я не слушал хорошего панк-рока…
Эээ… чего?!
Писатель Гудвин был творцом строки со стажем.
К несчастью, все его друзья перевелись.
Но лишь я стал его любимым персонажем,
Как у меня проблемы в жизни начались.
Звездой бестселлера я быть
Посмертно не хочу!
Писатель, учтите,
Я тоже вас могу убить!
Я с вами не шучу,
И вы не шутите!
Проклятый Гудвин снова что-то затевает!
Его фантазии преследуют меня!
За мной охотятся, следят и угрожают.
Народ вокруг не видит то, что вижу я!
Я становиться вашей жертвой не желаю!
Со мною, Гудвин, ваши штучки не пройдут!
И цель свою я очень чётко понимаю:
Вас самого, писатель Гудвин, скоро не найдут!
Убийца след учуял мой,
Финал грядёт крутой.
Писатель, спешите!
Стою у вас я за спиной,
Помятый, но живой.
Со мной игра была ошибкой роковой!
Перо марает лист бумаги хаотично,
Концовки доброй не выходит, как назло!
Очередной рассказ кончается трагично -
Герою главному опять не повезло.
Я в шоке.
Нет не так - я в глубоком шоке.
Это уже не научная фантастика, даже не фэнтези… это какой-то, чёрт его возьми, постмодернизм! Окружающая реальность откровенно издевается надо мной и моими попытками её разгадать. Я уже не спрашиваю, откуда старый жаб может знать группу, которая распалась полмиллиона лет назад - в конце концов, чёрт знает, насколько глубоко в прошлое могут заглядывать его видения. Но именно эта песня…
Писатель Гудвин… Good Win, “хорошая победа”… а на японский это словосочетание переводится как “ёи сёори”…
И одновременно… Джеймс Гудвин из сказок Александра Волкова о Волшебной стране… Циркач (!), который оказавшись среди настоящих волшебников (!!) при помощи механических трюков успешно изображал великого волшебника!!!
Допустим, другой пришелец из моего времени мог придумать себе такой элегантный псевдоним (для расшифровки которого нужно знать одновременно японский и английский язык, и русскую фэнтези) - но как мог старый жаб так точно угадать контекст?!