E-mail: белая@одинокая
Шрифт:
Джоди попыталась что-то ответить – но что может вежливо сказать человек, которого подружка как раз тычет носом в пол.
– Похоже, что нет, – заключила Хилари.
В «Женском кружке» у нее, может, все и ладится, но вот спокойно наблюдать за парочкой резвящихся лесбиянок ей явно не удавалось.
– Вик, взгляни сюда, – осторожно сказала она. – Страничка Тайных Воздыхателей. Если ты тайком по кому-то вздыхаешь, оставь сообщение на www.secret.piner.com.au и следи, как твои мечты сбудутся, – анонимно.
– Американцы! – в
– С чего ты взяла, что это американцы? – удивилась Хилари.
– Только они могли такой бред выдумать.
– Это австралийский сайт, дорогая.
– А-а... Ну, все равно.
– И почему бы нам не оставить записочку Лайму... – невинным голоском промурлыкала она и вновь принялась помахивать бокалом.
– Не дави на меня.
– Вик, не дергайся, ладно? Получит он от тебя письмо и поймет, что к тому сообщению приложил руку кто-то другой.
– Но он же все равно узнает!
– Что узнает? – осведомилась Хилари.
– Ну... Не знаю!
Мы заглянули еще на несколько страничек – свидетельства о высадках НЛО в торговых центрах и прочая мура. Потом забрались на страничку с анаграммами – Хилари сказала, что от нее тащатся все библиотекари в мире. Мы загрузили туда наши имена и в придачу имена Джоди, Саддама Хусейна и – я не удержалась – Дэна.
Результаты оказались занятные. Из моего имени получилась «шкура» – не иначе как последствия школьного герпеса. Из Дэниэла Хоукера сложился «уход», и я нашла это глубоко символичным, а Хилари со мной не согласилась. Из ее имени, Хилари Гроув, вообще вышло нечто гробовое. Это сразу поставило крест на теории, что анаграмма имени как-то связана с характером человека. Саддам Хусейн расшифровался, понятно, «ух, дам».
Когда мы вспомнили про Джоди и Диди, выяснилось, что они мирно заснули прямо на полу. Я представила себе, что произойдет, если сюда заявится Билл – проверить, все ли в порядке. Мне придется засунуть их в шкафчик для швабр или спрятать под кроватью – в общем, что-нибудь достойное сериала «Друзья».
– А можно я пошлю письмо Биллу? – спросила Хилари чуть позже, когда по идее я уже должна была ее простить.
– Нет, нельзя. Ты опасна. И вообще, я думала, что он вроде органа пищеварения.
Хилари не обратила внимания на мой выпад. Она сидела, устремив в пространство остекленевший взгляд, – вполне естественно для женщины, прикончившей полбутылки шардонне.
– Я бы просто написала: «Привет, я подруга Виктории, зовут меня Хилари, и я сижу вот за этим компьютером». Можно?
– Нет.
Тут мы по обыкновению ударились в раздумья, почему мы не «розовые» и не живем себе счастливо в мире и согласии, а спящие вповалку Диди и Джоди сопровождали это храпом, достойным четы бегемотов. Потом мы включили телевизор и нашли там только очередной кровавый фильм про войну, с Майклом Редгрейвом, и это никак не могло отвлечь меня от мыслей о Дэне или о неприличном послании Лайму.
– Хватит дергаться, –
– Тебе-то с ним не работать! – взорвалась я. – Тебе не являться туда в понедельник как ни в чем не бывало!
– А я бы не прочь. Красные боксерские трусы! М-м... Ты хоть понимаешь, что мужчин в таких трусах я только в каталоге видела?
Тут мы оседлали еще одного любимого конька – «Образ идеального мужчины». Мне всегда было интересно наблюдать, что изменилось в представлении Хилари с прошлого раза. Вот при последней игре, например, когда мы нализались несколько месяцев назад, – идеальный мужчина обладал даром беззвучно смеяться («Видишь, что он смеется, – и ничего не слышно! До чего сексуально»). Теперь вот наметился сдвиг:
– Лучше, если все-таки слышно, как он смеется. Так, совсем чуть-чуть.
– Да-а?
– Но я по-прежнему хочу очки, – изрекла Хилари. – Я настаиваю, чтобы у него были очки.
В разговоре об образе идеального мужчины есть неприятный момент: ждешь не дождешься, когда же заткнется собеседник, чтобы высказаться самой. Мы обе это знаем и обе тянем подольше – чтобы подруга помаялась.
– А еще я думаю о...
– Моя очередь! – восстала я.
– Да, верно.
Я долго вертела в руках бокал, заставляя Хилари ждать. И наконец выпалила:
– Он англичанин!
– А разве в прошлый раз не аргентинец был?
– Англичанин, – твердо сказала я. – Они вести себя умеют.
– А-а, вот ты куда клонишь! Этот их граф, брат Дианы. Помню, когда показывали похороны, всех тогда пробрало, все плакали, а ты смотрела и думала: «О-о, этот граф Спенсер...»
– НЕТ! Ничего подобного. И вообще – какой граф Спенсер, мы же на нем крест поставили после развода. Хотя я бы не прочь и...
– Так чем тебя родные австралийцы не устраивают? – осведомилась Хилари.
– Сама посуди. Знаешь ведь, что все дело в австралийских мужчинах. Ты вот австралийка, так? Ну скажи, у тебя хоть с кем-нибудь из них дело заладилось? Хоть с одним?
– Я просто не думаю, что все надо сваливать на национальность...
– Хилари, это ты говоришь? Это же ты, помнится, приехала из Италии с разговорами, как хороши ВСЕ эти мужественные итальянские парни. ВСЕ итальянцы такие сексуальные, ВСЕ итальянцы такие раскрепощенные и бла-бла-бла.
И тут ей крыть было нечем – все чистая правда.
– Ладно, – буркнула она. – Валяй дальше. Твой идеал, значит, англичанин.
– Да. Англичанин-путешественник.
– Бенни Хилл был англичанином, – заметила Хилари. – И наверняка путешествовал. Отчего бы тебе за него не выйти?
– Он умер, – напомнила я. – Так что не говори глупостей. К тому же у меня груди не такие большие, как у баб из его шоу.
Хилари залилась пьяным смехом, похожим на утиное кряканье. Не знаю, что ее так развеселило. Я вроде бы ничего особенно забавного не сказала.