Э(П)РОН-6
Шрифт:
— Не заговаривай мне зубы, щенок.
— А вот грубить не нужно, уважаемый, — пыхнул сигарой Деррик.
— Тебе вообще слова не давали! Как совершенно верно отметил этот отщепенец, с безродной сволочью разговор у нас короткий!
— Я пускаю картинку в эфир, — ничуть не изменившись в лице, сообщил Дэвид.
— Да хоть в два! Я в своём праве! Этот прохвост, — кивнул на меня Спиридонов, — отказался от рода, но род не отказался от него, хоть и отпустил на «вольные хлеба»! А вот этот, — кивок на Антона, — и вовсе из моего клана, более того, мой кровный родственник! Младший! Так что разговаривать я буду исключительно
— Взаимно, — хмыкнул Деррик. — Алекс, не объяснишь ли господину аристократу, что он несколько, хм, перегибает палку? И поинтересуйся заодно, когда он соизволит убрать свои корабли из пространства станции Картахена, ему не принадлежащей?
— А вот это спорный вопрос! — не глядя на Деррика, прорычал Спиридонов. — Имущество члена клана опосредованно, через налоговые отчисления, принадлежит всему клану. Не правда ли, Антон?
— Не правда, — и не подумал стушеваться тот. — Я официально заявляю, что выхожу из клана, удержав соответствующую долю активов. Величину отступных, так уж и быть, определите сами, в пределах разумного, конечно же. А вот состав и сроки выплаты уже моя забота. В общем, адиос, дядя Гена, мы уходим. Я и мои последователи, список прилагается. Впрочем, ты их и сам знаешь. И мы уже ушли, по факту. Так что удержать нас силой не получится.
— И почему же? В смысле, почему выходишь? — спокойно поинтересовался Геннадий Юрьевич.
— Потому что могу, — пожал плечами Антон. — По праву сильного, если хочешь, дядя Гена. А причина… не надо было меня зажимать и задвигать на задний план. Раз клану не нужны мои навыки… что ж, использую их для своей пользы. И мистер Деррик прав, повода для продолжения осады нет. Я живой и здоровый, здесь и сейчас, в здравом уме и ясной памяти. И я сам могу распорядиться своим имуществом, без вашего участия, дорогие родственнички! Или, вернее, бывшие родственнички! Про отступные я уже сказал.
— Ты забываешься, щенок! — снова вспылил старший Спиридонов.
— Дядя Гена, у вас ещё есть шанс разрядить обстановку, — вздохнул Антон. — Не испытывайте наше терпение. Мы можем решить конфликт миром. Всё, что вам нужно — снять осаду. Ну а потом, не обязательно сию секунду, закрыть судебные разбирательства с кланом Завьяловых и Корпорацией «Э(П)РОН». Только и всего. Мы же, со своей стороны, гарантируем отказ от каких бы то ни было преследований, ни в судебном порядке, ни в военном.
— Оч-чень щедрое предложение! — процедил Антонов дядюшка. — А если я откажусь?
— Мы пустим картинку в эфир, и объясняйтесь тогда со всем Протекторатом. Да, и начнём тогда с главного — моего отречения. Я объявлю во всеуслышание, что выхожу из клана с правом основания собственного.
— И ты рассчитываешь напугать нас… этим?! — на этот раз совершенно искренне удивился Спиридонов. — Ты, фантом?!
— А с чего ты решил, что я фантом, дядя Гена?
— Не называй меня дядей, самозванец! — взорвался тот, заставив меня в очередной раз брезгливо поморщиться.
Да-да, я был разочарован. Молча наблюдал за представлением, но при этом меня не покидала мысль, что Геннадий Спиридонов, славный своей сдержанностью и исключительно рациональным подходом к любому делу, явно переигрывал. Не похож этот рычащий и чуть ли не брызгающий слюной тип на представителя родовой аристократии. Как торговец на блошином рынке, право слово!
— Дядя Гена, остынь! — повысил голос Антон.
— Остыть?! Остыть?! Да с чего ты вообще решил, щенок, что мы тебя куда-то отпустим?! — ярился Геннадий Юрьевич. — Да ещё и с долей собственности?! Можешь, конечно, попытаться, но потом носа не сунешь в Протекторат! На каждой станции тебя будут ждать судебные приставы и бесконечные аресты активов! Ты этого хочешь, Антоша?
— То есть ты признаёшь, что я — это я, Антон Спиридонов, твой племянник? — ухмыльнулся Антон.
— А вот это тебе ещё доказать нужно!
— Зачем, если вот он ты — живое свидетельство! Раз угрожаешь судебным разбирательством, значит, признаёшь за мной все имущественные права Антона Спиридонова! И тем самым подтверждаешь мою личность! Не забывай про запись! А если в течение пяти минут не обнулишь счётчик, так ещё и про прямой эфир! И тогда процедуры идентификации не избежать, причём публичной, при свидетелях! И какие после этого у вас останутся шансы прибрать к рукам мои активы и сохранить при этом лицо, а? Ты подумал об этом, дядюшка? Кто вообще с вами решится иметь дело после подобного демарша?!
— Не вопрос! — в очередной раз рыкнул старший Спиридонов. — Жду! Проведём опознание!
— Э, нет! Сначала обнуляй счётчик! — не повёлся Антон. — И лучше ты ко мне. Что-то, знаешь ли, сомневаюсь я в безопасности визита. От несчастного случая в наше беспокойное время никто не застрахован.
— Теперь ты ещё и до прямых оскорблений опустился, племянничек?
— Ой, да ладно тебе! Оскорбление! И от кого?! От беглого мальчишки! Да тебе это что элефанту дробина! — глумливо ухмыльнулся Антоха. И рявкнул, напугав всех присутствующих: — Обнуляй, сказал!!!
— Или что?
— Или никаких переговоров! Запись у нас есть, обнародуем! Но уже после того, как разнесём на атомы все твои лоханки!
— Прав был отец, — покачал головой Геннадий Юрьевич, пропустив мимо ушей угрозу. — Не зря он Олегу сказал, что несдержан ты. И излишне амбициозен. Потому и до серьёзных дел тебя допускать нельзя. Ради личной выгоды про клан забудешь.
— Можно подумать, это что-то плохое! — парировал Антон. — Сам-то давно себя в зеркало видел? Всё, вырубай отсчёт, или адиос!
— А блефовать ты так и не научился, племяш!
— Уверен?!
— Господа, господа, а не кажется ли вам, что это не повод для пререканий? — вмешался я. — Проведём процедуру идентификации на нейтральной территории. Военный крейсер Протектората для этого вполне подойдёт. Отстыкуем от Картахены, выровняем скорости, и пожалуйста — идеальная площадка для мероприятия. Могу даже лично сопроводить Антона, если, конечно, уважаемый Геннадий Юрьевич окажет аналогичную ответную любезность.
— Хм, — демонстративно задумался тот. — Ладно, что-то в этом есть… вот только моё личное присутствие, да и твоё, Алекс, тоже… скажем так, ни к чему. Ограничимся отсутствием публичной огласки и полномочными представителями.