Е.И.В. штрафные баталлионы. Часть 1.
Шрифт:
Дела в Европе обстояли немного хуже – неприятно оживилась Австрия, из Парижа доносили о полном уничтожении Египетской армии Наполеона, так и не дождавшейся нашей помощи. Буонапарте. Говорят, негодовал по поводу отказа русского царя, то есть моего отказа, поставить пушечное мясо для la belle France. Врёт, скотина, как сивый мерин. Я разве отказывал? Наоборот, целиком и полностью согласен был – на определённых условиях. Моя ли в том вина, что на выполнение этих условий у французов банально не хватило денег? Жмоты!
А в остальном
– Павел! – голос императрицы за спиной заставил вздрогнуть от неожиданности и спрятать за голенище сапога неосмотрительно оставленную на столе фляжку. – Ты опять грустишь в одиночестве?
– Дорогая, – стараюсь не дышать в сторону Марии Фёдоровны. – Душа моя, я вовсе не грущу, а работаю с бумагами.
– Вот именно, Павел. Всё время работаешь, работаешь, работаешь, и никакой личной жизни.
– Личная жизнь? Солнце моё, если что-то и было раньше… Сама знаешь прекрасно – ты умнее и красивее всех этих прости… хм… фрейлин.
– Возможно, – императрица улыбается нехитрой лести. – Но разве разговор об этом?
– А разве нет?
– Вот видишь, ты так заработался, что… Всё, бросай бумаги, нам необходимо развеяться.
– Каким образом?
– Мы пойдём в народ.
– Э-э-э…
– Нынче вечером в салоне у Вяземских Гавриил Романович Державин представит новую поэму, посвящённую героическим защитникам Петербурга. Ты обязательно должен присутствовать.
– Но удобно ли будет?
– Поедем инкогнито, всего лишь со взводом конвоя.
Ну что же, если женщина просит поэтический вечер, она его получит. А спорить… увольте.
Пять часов спустя.
– Лизонька, ты теперь замужняя дама, не забывай об этом!
– Матушка, вы напрасно беспокоитесь! – при выходе в свет Лизавете Михайловне Толстой, в девичестве Лопухиной, пришлось оставить домашнее "ты" и обращаться к матери исключительно на "вы". – Разговоры о нарядах давно вышли из моды, и обсуждение преимуществ казнозарядного оружия пред заряжаемым с дульной части не может считаться дурным тоном.
– Но твои неприличные жесты…
– Матушка! – возмутилась Лиза. – Как вы могли такое подумать? Я объясняла княжне Куракиной порядок подготовки к стрельбе штуцера старого образца!
– Значит это…
– Ну конечно же подразумевался шомпол, а не то, о чём вы подумали.
Дарья Алексеевна мило покраснела:
– Ни о чём и не думала.
Лизавета Михайловна
– А отец Николай такой мужественный!
– Ты это к чему?
– Да просто к слову пришлось. Он здесь, кстати.
– Где? – Лопухина-старшая вскинула голову, оглядывая залу, но тут же опомнилась. – Ах ты проказница!
– Лиза, смеясь, убежала, а вниманием Дарьи Алексеевны завладела подошедшая хозяйка салона. Вид Зинаиды Петровны говорил о крайней её взволнованности и озабоченности.
– Мне только что сообщили, будто сам государь намеревается приехать суда! Боже мой, Дарья Алексеевна, я боюсь!
Лопухина удивлённо подняла брови:
– Кого?
– И кого, и чего…. всего боюсь.
– Павел Петрович в высшей степени добрейший человек, Зинаида Петровна, но если вы чувствуете за собой какую-нибудь вину…
– Вам хорошо говорить, – Вяземская готова была расплакаться. – Ведь фабрика по выделке патронов и ракет, куда вложены ваши средства, куда как ближе государю, чем мои суконные мануфактуры.
– Ну полно… Вот возьмите Нарышкиных – те вообще намерены заняться перевозкой грузов по рекам.
– Как так? – от удивления у Зинаиды Петровны пропало всякое волнение. – Но это же неблагородно!
– А механика?
– О, механика – шарман!
– Вот! – Лопухина со значением улыбнулась. – Кирилл Ильич после ареста и суда три месяца ходил в бурлаках, и мысль там ему явилась – устроить судно с паровой машиной, чтобы сама гребло, и другие за собой тянула. Представляете, десять тысяч пудов одновременно?
– Да ну? – восхитилась хозяйка салона. – Это совсем другое дело! Паровая машина – тоже очень благородно! Вы не знаете, Дарья Алексеевна, в Швеции их применяют? Если привезут трофейные, я бы купила сразу две.
– Тоже для судов? В Англии, говорят, уже начали ставить.
– Ах, не упоминайте этих мерзавцев! – Зинаида Петровна, муж и старший сын которой оказались вовлечены в мартовский заговор и погибли в Ревельском сражении, резко переменила настроение.
– Простите…
– Пустое, я почти привыкла… Пойдёмте лучше к роялю. Вы слышали, какой у красногвардейского священника чудный баритон?
– Нет, – ответила Лопухина и почему-то опять покраснела.
– Как, вы пропустили такое несказанное удовольствие? Возмутительно и непростительно! Ничего, ещё не поздно исправить досадное упущение, – Вяземская взяла Дарью Алексеевну за руку и чуть ли не силой повела к роялю. – Отец Николай, где же вы? Кто обещал нам исполнить новый романс? Обманывать дам нехорошо!
Капитан Тучков лично вывел к инструменту упирающегося священника и поклонился:
– Гвардия никогда не отказывается от своих обещаний, мадам! Он конечно же споёт, давайте попросим! Есть желающие аккомпанировать?