Эдем (Книги 1-3)
Шрифт:
– Вы не воспользуетесь лодками? Нанесете удар с суши?
– Они ждут нас из воды и не знают, что сейчас у нас есть уруктопы и таракасты. Ваналпи были хорошо известны эти существа, доставленные в Энтобан из далекого города Месескей. Она забрала их для наших нужд, для борьбы с угрозой устозоу и вывела более крепкие виды. Уруктоп достигает зрелости раньше чем за год - молодежь сейчас подрыгает и скоро будет готова. Таракасты требуют больше времени для достижения зрелости, поэтому их доставлено всего несколько особей, но даже они окажут нам большую помощь. Мы пойдем в наступление по суше. Устозоу,
Вайнти смотрела вдаль, планировала свою месть и видела только мучительную смерть для того, кого ненавидела. Подобно ее мыслям, небо покрылось плотными облаками, закрывшими солнце, и тень наползла на собеседниц. Когда она коснулась их, еще более темная тень окутала их мысли о том, что беспокоило их больше, чем устозоу. Так было всегда: свет дня сменялся темнотой ночи. Их город света всегда скрывала тьма, когда они думали о том, что видели сейчас внизу.
Цепочка ийлан, связанных за руки, медленно двигалась по улице. Первая из них посмотрела вокруг, потом вперед, и вдруг ее взгляд обратился без всякой причины к двум фигурам наверху. Расстояние было не таким большим, чтобы их нельзя было узнать, узнать Вайнти. Ее рука быстро шевельнулась в жесте узнавания, и она прошла мимо.
– Она из моей эфенбуру, - горько сказала Вайнти.– Это тяжесть, которую я никогда не смогу сбросить.
– Это не твоя вина, - сказала Малсас.– Дочери Смерти есть и в моей эфенбуру. Эта болезнь гложет всех нас.
– Но болезнь эту можно лечить. Однако я не смею больше говорить об этом сейчас: нас могут подслушать. Правда, я не теряю надежды на выздоровление.
– Ты для меня первая во всех делах, - сказала Малсас.– Сделай это, вылечи болезнь, и не будет никого выше тебя.
Энги не собиралась признавать эфензеле, жест получился у нее сам собой, и, уже делая его, она поняла свою ошибку. Вайнти никогда не была довольна этим, но сейчас в присутствии Эйстаи могла воспринять это как оскорбление, а Энги совсем не хотела этого.
Цепочка остановилась перед запертыми воротами, ожидая, когда их откроют и впустят. Впустят в тюрьму, но для всех их это было свободой. Здесь они были свободны, здесь они могли верить в правду и, что гораздо важнее, говорить о ней.
Будучи с другими Дочерьми Жизни, Энги не чувствовала себя связанной обещанием не говорить с ийланами о своей вере - все они здесь имели одни убеждения. Когда Инегбан пришел в Альпесак, вместе с ними пришли и верующие. Их было так много, что пришлось устроить эту тюрьму, обнести ее стенами и снабдить охраной, чтобы не позволить распространиться интеллектуальному яду. Правителей не интересовало, о чем они там говорили, за стенами тюрьмы, но только до тех пор, пока эти изменники оставались за этими стенами.
К Энги, дрожа от принесенных новостей, подошла Эфенейт.
– Там Пелейн, - сказала она.– Она говорит с нами, отвечает на наши вопросы.
– Я сейчас приду, - пообещала Энги, неподвижностью тела сдерживая беспокойные мысли.
Учение Угуненапсы всегда было ясно, как сияние солнца в темноте
Пелейн стояла на высоком корне высокого дерева так, чтобы все собравшиеся могли понимать, о чем она говорит.
Энги остановилась с краю толпы, уселась, подобно другим, на свой хвост и стала слушать. Пелейн говорила о новом предмете дискуссии, который был весьма популярным, используя вопросы и ответы и говоря о том, чему хотела их научить.
– Фарги, только что вышедшая из моря, спросила Угуненапсу: "Что делает меня отличной от сквида, плавающего в море?" Угуненапса ответила: "Различие, дочь моя, в том, что ты знаешь о смерти, тогда как сквид знает только о жизни".
– Но, зная о смерти, как я могу знать о жизни? Ответ Угуненапсы был так прост и понятен, что, хотя она и сказала это на заре времен, он будет звучать и завтра, и всегда. Ответ этот поддерживает нас: "Мы знаем об ограничении жизни, и потому живем тогда, когда другие умирают. Это мощь нашей веры, и эта вера является нашей мощью".
Тогда фарги, вышедшая из моря, спросила в своей простоте: "Разве, поедая сквид, я не приношу ему смерть?" И Угуненапса ответила: "Нет, сквид приносит тебе жизнь своей плотью и, не зная о смерти, не может умереть".
Среди слушателей послышался ропот одобрения. Энги тоже была очарована ясностью и красотой этой мысли и на мгновение забыла все свои возражения, которые могла сделать оратору. Нетерпеливая в своем желании узнать, одна из ийлан крикнула из толпы слушателей:
– Мудрая Пелейн, а что если сквид будет таким большим, что станет угрожать твоей жизни, а его вкус будет таким отвратительным, что его нельзя будет есть? Что нужно будет делать в этом случае? Позволить себя съесть или же убить сквида, даже не зная, что не сможешь его съесть?
Пелейн признала трудности проблемы.
– Тут мы должны поближе познакомиться с мыслями Угуненапсы. Она говорила о вещи внутри нас, которую нельзя увидеть, хотя нам она дает возможность говорить и выделяться среди бездумных животных. Она должна быть сохранена и, следовательно, убивая сквида для сохранения ее, мы поступим правильно. Мы Дочери Жизни и должны сохранять жизнь.
– А что если сквид может говорить?– спросил кто-то, и этот близкий всем вопрос заставил слушателей напряженно замолчать. Пелейн заговорила:
– Угуненапса не дает ответа, ибо не знала говорящего сквида.
Она помолчала и продолжила:
– Не знала она и говорящих устозоу. Следовательно, мы должны искать в словах Угуненапсы истинное содержание. Разве только речь выражает знание жизни и смерти? Если это правда, то, спасая свои жизни, мы должны убить устозоу, которые умеют говорить. Вот решение, которое мы должны принять.
– Нет, мы не можем решить так!– воскликнула Энги.– Не можем, потому что не знаем наверняка и тем самым оскверним все, чему учила Угуненапса.