Эдем xxi
Шрифт:
– Смотри, – Учитель задумчиво глядел вдаль, – это – Эдем, самое прекрасное место на свете. И там находятся десять тысяч Рыцарей. Лучших воинов в мире.
Сабир вспомнил, что сразу же предложил перебросить сюда роту спецназа с табельным вооружением. Таранная атака конного строя бронированных рыцарей – вещь, конечно, впечатляющая, но даже единственный станковый пулемет будет более чем достаточным аргументом. Но Учитель разочаровал его, объяснив, что в Эдеме огнестрельное оружие практически не работает. То есть, работать-то оно работает, но из-за того, что процесс горения протекает гораздо медленнее, чем на Земле, пороховые заряды в патронах горят по несколько секунд, отчего пули лениво выскакивают из ствола, пролетая всего по несколько метров. Стрельба из рогатки – и то куда убойнее.
– Да, Учитель, я знаю это.
– И ты знаешь, что нам предстоит большая битва, – он не спрашивал, а констатировал.
– Да, Учитель, – спокойно сказал Сабир.
Хотя поводов для беспокойства было больше, чем достаточно. Что в активе? Десяток амулетов из черного камня – хватит на переброску аж целого отделения бойцов. Между прочим, безоружных бойцов. Несколько сотен пустынников, почитающих Учителя, как живого бога. И, возможно, десяток-другой сочувствующих Рыцарей. И все. А против них – десять тысяч обученных, дисциплинированных и организованных бойцов. Посчитаем шансы. Но Сабир спокоен. Ему безразлично, сколько противников перед ним. И он привык решать безнадежные задачи. Тихорецкий его как-то назвал: "оружие последнего шанса". Ну что же, рыцари так рыцари, повоюем.
– Я рад, что ты не считаешь наше дело безнадежным, – искренне улыбнулся Учитель.
– Нет, как раз считаю, – возразил Сабир.
– Вот как?
– Да, Учитель. Я просто оцениваю соотношение сил. Если вы считаете необходимым, я готов пойти в атаку немедленно. Но, если есть время, надо собрать силы, оснастить и обучить бойцов. Я все-таки предлагаю рассмотреть возможность переброски сил с Земли. Мы сможем рассчитывать на поддержку Тихорецкого.
– Проблема в том, – вздохнул Учитель, – что времени у нас как раз и нет. А что касается твоих коллег… Поверь мне, их помощь нам очень сильно понадобится. Но не сейчас. Понимаешь, мы не должны вести тотальную войну с Орденом на уничтожение. Если бы у меня было время, я, думаю, смог бы решить ситуацию с Орденом без военных действий. Война неизбежна. Но она должна быть локальной, быстрой и с привлечением минимума ресурсов извне. Рыцари должны осознать, что их противник имеет те же понятия о чести и долге, что и они сами. В противном случае, они будут сражаться, пока не падет последний из них. К тому же, не стоит недооценивать силу артефактов, сосредоточенных в Замке. Даже мне не ведомы пределы их могущества.
Они вернулись в лагерь. Пришедшие с охоты пустынники разделывали оленя, в котле, висящем на треножнике над костром, уже закипала вода. Весь лагерь представлял собой десяток палаток, поставленных по линии, покрытых выделанными шкурами, по качеству значительно превосходящих одежду пустынников. Рядом с палатками располагался импровизированный плац, насыпанный за несколько часов трудолюбивыми пустынниками из мелкого щебня, собранного у подножья утеса. Пустынники – храбрые воины, но они понятия не имели о дисциплине. Учителя считали божеством, и при звуках его голоса эти большие дети впадали в состояние ступора. Поэтому оперативное управление Сабиру пришлось взять на себя. За эти три дня на сон удалось урвать не больше часа. Он разбил сотню пустынников на десятки, назначил старших по десяткам и командира сотни – самого, на его взгляд, толкового и авторитетного среди этих диковатых людей. И загрузил их работой – организовал систему караулов, вдолбил в голову десятников правила построения и правила передвижения по плацу. И эти
Сабир сбросил одежду и с разбегу нырнул в холодную воду голубого прозрачного озера, на берегу которого и расположился лагерь. Маленькие пузырьки вскипели на коже, тысячей иголочек впиваясь в разгоряченное тренировкой тело. Он плыл под водой с открытыми глазами, пока в легких хватало воздуха, замечая шарахающихся в стороны больших радужных рыб. Мощным гребком вылетел на поверхность и поплыл к берегу. Выйдя из озера, обтерся сухим жестким полотенцем, покрасневшая кожа горела, как от ожога, зато накопившаяся с утра усталость осталась там, в прозрачной глубине.
Учитель с видимым интересом следил за ним.
– Я никогда не понимал такие добровольные экзекуции. Нет, если есть необходимость, другое дело, а так… Да еще получать удовольствие. Даже завидую.
– А вы попробуйте, – ответил Сабир, продолжая обтираться, – чувствую себя как новорожденный.
– Попробую, – рассмеялся Учитель.
Они простились, пожав друг другу руки, и Сабир шагнул в возникшее перед ним клубящееся, похожее на живое существо, облако непрозрачного белого тумана…
…сделал шаг сквозь молочную взвесь, на мгновение почувствовав исчезновение опоры под ногами, и, следующим шагом, вышел в своей плотно занавешенной спальне. Оглянулся. Туман, извиваясь, истаивал в воздухе.
Сабир не чувствовал себя предателем. Он тогда, в девяностом году вручил свою жизнь Тихорецкому. Поверил. Поверил в то, что среди монстров, выросших в проклятой богом системе, монстров, отнявших у него семью, остались люди, не забывшие про долг, честь, и помнящие, черт подери, слова присяги. И что именно он, Сабир, остается последним, кто стоит между вырвавшимися из клеток чудовищами и беззащитными людьми. И у него не было причин усомниться в правильности своего выбора.
Вот только теперь Сабир прекрасно понимал, что Учитель мимоходом завербовал его. Купил, как тогда Тихорецкий. Предательство ли это? Его это совершенно не волновало. Он не чувствовал вины. У Тихорецкого и Учителя один общий враг – Орден. Прекрасно, значит мы – вместе. Он был уверен, что придет время, и Тихорецкому будет позволено узнать все. Придет время.
Телефонный звонок прервал его мысли. Он поднес трубку к уху.
– Рахимов.
Звонил Тихорецкий.
– Сабир, сбор в восемнадцать двадцать на Объекте-два.
Генерал положил трубку.
Сабир посмотрел на часы. Половина пятого. В Эдем он ушел около трех. Пробыл там почти трое суток, а здесь натикало всего полтора часа. Очередной каприз Предтеч? Прошлый "визит" длился три часа – и на Земле, и в Эдеме. Учитель говорил, что бывает и наоборот, иногда время течет быстрее на Земле. В любом случае, усилия по выбиванию из Тихомирова трех дней отгулов в самый разгар операции оказались напрасными. А генерал, между прочим, хорош! Только вчера, после получасовой баталии, дал трое суток отпуска, а сегодня уже отзывает. Так что временная аномалия оказалась очень кстати.
Сабир вышел на улицу. Несколько секунд постоял у подъезда, закрыв глаза. Улыбнулся. Слежки не было. Тихорецкий понял бессмысленность попыток его контролировать, по крайней мере, так открыто.
До Объекта-два – конспиративной квартиры на Павелецкой – он долетел за полчаса. Два года назад Тихорецкий выбил для него рабочую лошадку – маленький "Опелек", под капотом которого скрывался зверь – трехсотсильное чудовище, плод работы ребят из отдела технической поддержки.
На месте его ждали Тихорецкий, Штильман и незнакомый офицер, представившийся Борисовым. Сабир про себя подумал, что он такой же Борисов, как я Куросава. Но протянутую руку пожал и назвался, отметив черный амулет, демонстративно висящий поверх рубашки на шее "Борисова".