Эдем xxi
Шрифт:
– Не спеши, мы не одни.
Принесли напитки, и Сергей поднес к губам стакан, наполненный кубиками льда, залитого шотландским ароматным односолодовым виски. Ирина потягивала клубничный дайкири.
Сергей посмаковал вкус напитка, поставил стакан на стол и увидел Ленку.
Она сидела за столиком у самой сцены, рядом с ней на диване свободно расположился мужчина, лица которого видно не было. Угадывались лишь длинные волосы, рассыпавшиеся по плечам. Сергей смотрел, не отрываясь. Мужчина что-то говорил Ленке, приблизившись губами к уху, та слушала, наклонив к нему голову, и тихо смеялась. Они поцеловались, и Сергей, вздрогнув, увидел, как его рука, скользнув по ленкиной груди, легла на ее бедро.
– Что с тобой, что-то случилось? –
Сергей сделал над собой усилие и отвел взгляд от Ленки.
– Нет, уже ничего.
Он увидел, как Ленка и ее спутник поднялись с места и, обнявшись, пошли к выходу.
Несколько секунд Сергей смотрел им вслед, потом достал телефон, набрал номер и, дождавшись ответа, сказал:
– Евгений Евгеньевич? Я согласен.
X
Фома Синельников, нижегородский первой гильдии купец разбогател на продаже скобяных товаров. Дела его пошли в гору во время Крымской войны, когда Фома, вовремя подмазав кого надо, добился подрядов по военному ведомству. Получила ли русская армия гвозди и подбойки от предприимчивого купца или нет – история о том умалчивает, известно лишь, что, будучи привлеченным к суду, Синельников был оправдан, а два чиновника военного министерства отправились по этапу в Сибирь. В результате военной эпопеи нижегородского негоцианта образовалось у него две лесопилки с двумя сотнями десятин строевого леса в Тверской губернии да особняк в Москве, в Замоскворечье. Особняк он построил с волжским размахом – в два этажа, с подвалом, огромным двором и конюшней. Но недолго купец прожил в первопрестольной – хватил его удар сразу после окончания строительства. Дети его не имели склонности к торговому делу, дом продали, а сами подались на службу в Петербург.
После революции в особняке располагались конторы, труднопроизносимые названия которых менялись чуть ли не каждый месяц. В конце восьмидесятых половина дома стояла заколоченная, а в другой помещался архив районных коммунальщиков. В начале девяностых особняк выкупила крупная финансовая компания, здание отреставрировали, окружили высокой кирпичной оградой, а во дворе вместо строительного хлама зазеленела аккуратная английская лужайка.
Из приоткрывшихся ворот окружающей особняк ограды вышел охранник и осмотрелся по сторонам. Еще один появился на крыльце. Особняк стоял на отшибе, в конце тупиковой улицы, прохожих в это время не было – зайти сюда можно было только случайно. Уже начало темнеть, и ограждение ярко освещалось по всему периметру. Охранник, держа руку на расстегнутой кобуре, обошел вокруг ограды, оглядываясь по сторонам. Через несколько минут он вернулся, еще раз оглянулся и скрылся за закрывшимися воротами.
Сабир опустил бинокль "Орлан" с электронной насадкой "Сова".
– Неплохо.
– Да, оперативно, – согласился стоявший рядом Денис Куваев, оперативник из группы Тихорецкого.
Они находились на чердаке здания через дорогу от особняка. Оба – в примелькавшихся на московских стройках грязно-синих комбинезонах, на расстеленных газетах сиротливо стояло ведро с краской, в котором размокали две кисти. При оборудовании наблюдательного пункта дотошный Сабир даже сделал несколько мазков по стенам – мало ли кто появится. Но, испачкав краской ладони, больше о малярных работах не задумывался.
Сабир отошел от окна и сел на корточки, прислонившись спиной к стене.
– Очень неплохо, – сказал он, – мы только просканировали их камеры – а реакция пошла моментально.
– И парнишка вышел непростой, – добавил Денис, – очень грамотно проверялся. Я так думаю, а нет ли у них еще одного внешнего контура охраны. Уж больно профессионально окопались. Может, они уже нас пасут?
Сабир отрицательно покачал головой. Ощущения присутствия посторонних не было, а чувствам своим он привык доверять. И ничего, жив пока.
– Нет. Они работают внутри. Электронщики прощупали их системы, вроде никаких сюрпризов
И они бесшумно исчезли.
Через сорок минут на конспиративной квартире на Добрынинской Сабир докладывал о результатах рекогносцировки. Тихорецкий и Штильман стояли у стола с разложенными картами и схемами.
– Постоянная охрана на объекте – восемь человек. Один на воротах, двое – во дворе, пять человек – в здании. Из них, по крайней мере, один – на проходной. Оставшиеся – по всей вероятности начальник караула и тревожная группа. Наблюдение организовано по секторам без слепых зон, – Сабир докладывал четко, делая на схеме пометки красным фломастером.
– Перемещения по объекту? – коротко спросил Тихорецкий.
Сабир без слов протянул журнал, генерал быстро пробежал глазами записи. Штильман читал, привстав на корточки и глядя ему через плечо.
– Что скажешь, Иосиф?
– А что говорить? За две недели на объект заходит только обслуга и смены охраны. И все. Визуально активность внутри здания не наблюдается, свет не зажигается. Но мы обнаружили на окнах светонепроницаемые шторы. А зачем? То же самое с акустическими детекторами. У них установлены мощные виброподавители. И опять – зачем? Мы не фиксируем изменений внешнего энергопотребления, там внутри – мощный генератор. Но, по объему и температуре выхлопа мы видим, что бывают большие скачки потребления. Либо включается какое-то мощное оборудование, либо в здании появляются еще люди. И немало. А может и то и другое…
– А если подземные коммуникации? Подземный ход?
Штильман замахал руками и выудил из кипы бумаг на столе сложенную схему.
– Исключено. Проверил лично. Там, действительно, мощная подземная часть. Но! Но, товарищи, существующие проходы контролирует наше уважаемое ведомство. А прямо под зданием – целый куст городских коллекторов. Так что новый ход исключен, а старые – под контролем. На всякий случай ребятки, – он кивнул на Сабира, – установили детекторы на проходах.
Тихорецкий еще раз просмотрел схемы.
– Ну, что могу сказать… Что имеем – здание с серьезной охраной. Внутри здания – объект, который, возможно, является нашей целью. Возможно – это потому, что мы точно не знаем, кто наша цель. Предложения есть?
– Так точно, – немедленно ответил Штильман. – Разрешите?
– Валяй.
– Вы правы, мы не знаем, кто и когда появляется внутри здания. За исключением охраны. Мы проанализировали ротацию смен и выяснили, что два человека остаются в здании постоянно. Оба никогда не участвуют в наружной охране, выходят из здания регулярно, похоже, проверяют посты. Мы пробили охранное агентство. Контора называется "Орион плюс". Создана исключительно для работы с единственным объектом. Угадайте, с каким? Мы пробили всех охранников. Все профи, с лицензиями, послужной список – дай боже. Кроме этих двоих. Их нет. Их нет ни в одной базе. Их просто не существует.
– Та-а-ак. То есть у нас есть цель.
– Так точно.
– Что думаешь? – Тихорецкий обратился к Сабиру.
– Поддерживаю. Визуально два человека выделяются из коллектива. Походка, движения, режим работы, авторитет. Не готов подтвердить, что они из Ордена, но то, что они другие, это точно.
Тихорецкий явно пребывал в приподнятом состоянии духа. Для него закончился период неопределенности, он включился в привычную работу. Противник, оставаясь очень серьезным, становился, по крайней мере, понятным. Вступала в действие обычная философия спецслужб – сбор информации, поиск слабых мест, определение направлений главного удара. Генерал представил, как спецназ укладывает мордами в землю ребятишек из Ордена, и чуть не зажмурился от удовольствия… Но нет, рано. Они вычислили только одну базу в Москве, а сколько их всего? Надо разобраться с внутренней структурой Ордена, разобраться с их технологиями, с агентурными сетями.